– Кто же правит здесь?
– Никто. Здесь нет закона. Каждый сам себе хозяин. Конечно, кто побогаче и посильнее, у того и прав побольше.
– Я не вижу ни стен, ни стражи. Видно, вы мирно живете.
– Стража есть только у богачей. А вообще-то в Хортосе собрались такие головорезы, что дикари не отваживаются нападать на нас. К тому же постоянно прибывают новые люди и оседают здесь, город растет и стены не могут его сдержать. Но скажи мне, путник, если ты ни разу не бывал в Хортосе, каким же путем ты попал на Черный берег?
– Я пришел через пески, – просто ответил странник.
– Через пески? – недоверчиво переспросил старик. – Никто не может пройти через пески.
– А я прошел.
– Откуда же ты родом?
– Я родился далеко на Севере, за перевалом Рубидан, в лесах Рубии, – ответил странник.
– Никогда не слышал о такой стране, – сказал старик, пожав плечами.
– О ней мало знают, – согласился странник.
– Что ж, прошу простить меня, добрый человек, но мне нужно работать. Я должен привезти в порт воды из источника.
– Ты рано начинаешь работу, – заметил рубиец.
– Приходится. Семья у меня большая, да рук мужских маловато, только мои и остались. Обоих сынов забрало море, приходится работать от зари до темноты, чтобы прокормить невесток и внуков.
Странник сунул руку за пояс, вынул оттуда зеленый камень и протянул его старику.
– Возьми. Говорят, это дорого ценится. Тебе этот камень пригодится больше, чем мне. Прощай. Мир тебе.
Северянин зашагал дальше по улице. Ошеломленный старик разглядывал изумруд на своей мозолистой ладони. Придя в себя, он оглянулся и окликнул странника:
– Постой!
Северянин обернулся.
– Как твое имя?
– Рамар, – ответил странник. – Зачем тебе?
– Я буду знать за кого молиться. Да хранят тебя боги, Рамар из Рубии.
Рубиец махнул рукой на прощание и направился дальше.
Широкая дорога, извиваясь, спускалась к морю. Многочисленные улочки разбегались во все стороны и снова сходились. В глубине город терял свою красоту, это было хаотичное нагромождение каменных и деревянных строений. Дворцы знати, укрытые от посторонних взглядов высокими стенами, и особняки богатых купцов перемежались с целыми кварталами лачуг бедноты, ремесленных мастерских и торговых палаток. Грязные улочки распространяли мерзостную вонь помоев.
Город просыпался. Все больше прохожих появлялось на улицах. Заскрипели груженые повозки, двигаясь