И тут сзади послышались шаги, которые не были отзвуком его собственных. Обернувшись, он обнаружил, что метрах в тридцати за ним кто-то идет. «Не стоит беспокоиться, – подумал он. – Это солдатик возвращается со свидания в госпиталь, или врач идет на дежурство».
Тем не менее пульс его стал частым, а ноги сами собой заспешили. Что тут поделаешь, ночные шаги за спиной всегда действовали на него подобным образом.
Особенно здесь, на этой мрачной городской пустоши, по соседству со старым моргом и с теми местами, куда мальчишкой он бегал смотреть, как ковши экскаваторов, рывших котлован под новые больничные корпуса, вычерпывали из подземных склепов масляно-желтые кости монахов и таинственно безглазые их черепа…
Между тем, шаги за спиной убыстрились, и он сам тоже заторопился, с трудом удерживаясь от того, чтобы не перейти на бег. При этом приходилось еще и глядеть под ноги, чтобы ненароком не вступить в лужу и не испачкать туфель.
Вот почему (так он убеждал себя) он не решался посмотреть назад. А когда посмотрел, то увидел, что преследователь шагал на прежнем расстоянии, широко размахивая руками. От взгляда, брошенного вперед, перехватило дыхание. Заглядевшись под ноги, он и не заметил, как ошибся дорогой и вместо того, чтобы пойти по аллее, ведущей к дому, очутился в узком тупичке, окруженном со всех сторон забором.
Самым естественным в этом положении было бы вернуться, но никакая сила на земле не заставила бы его столкнуться лицом к лицу с тем, кто шагал за ним следом. И он пошел навстречу высокому забору, которым кончался тупичок.
Шаги за спиной не смолкали; идущий следом тоже вошел в тупичок.
Безотчетно он рванул бегом навстречу забору, подпрыгнул, вцепился в зубчатый, занозистый край и неожиданно легко перемахнул на другую сторону. Затрещала рвущаяся ткань, и колено пронзила острая боль.
Когда он встал, потирая колено, и посмотрел назад через щель между досками, проулок, освещенный светом дальнего фонаря, был пуст. Солдат (если это был солдат), очевидно, тоже махнул через забор, избегая проходной, и сейчас уже заходил в светившийся неземным светом кварцевых ламп лечебный корпус.
Ему стало стыдно и жалко порванной рубашки и сдуру ушибленного колена.
Перебравшись снова через забор, он дошел до конца проулка, повернул в нужную сторону и зашагал к уже совсем близкому дому. Он сделал шагов десять, не больше, прежде чем снова услышал за спиной размеренное постукивание каблуков. Неотступный преследователь, как ему показалось, был на том же расстоянии, что и прежде.
За темнотой трудно было сказать, тот же это человек или другой случайный ночной прохожий.
Несмотря на усталость от быстрой ходьбы и испуг, голова его оставалась необыкновенно ясной. Он вспомнил все, что читал и слышал о двойниках, о тени, которой, якобы, обладает каждая душа, о тени, которая выходит на свободу в момент рождения и, испуганная светом, бежит прочь, а потом ищет всю жизнь хозяина, чтобы