Именно эта операция была с блеском проведена в ходе «приватизации». Она не только сделала невозможным перераспределение финансовой нагрузки между отраслями с целью ликвидации ценового дисбаланса, но также заставила еще больше снизить расходы худеющего государственного бюджета. А это провоцировало новое падение спроса и новые витки экономического кризиса.
Мы не имеем возможности подробно рассмотреть весь ход приватизации, тем более что этот аспект реформирования как раз освещен в экономической публицистике достаточно детально. Неправилен сам доктринерский подход, утверждающий якобы большую эффективность частной собственности, чем государственной. Вместо создания условий для преобладания в каждой экономической нише формы собственности, соответствующей наибольшей общественной эффективности, российские реформы пошли по пути, который был симметричным отражением советского идеологического принципа, признававшего лишь общественную (на деле, государственную) собственность. С той лишь оговоркой, что управление самыми прибыльными и эффективными советскими предприятиями только ухудшилось после приватизации. При альтернативном же подходе постепенного подбора наиболее эффективной организационной формы, на создание конкурентных условий в самых разных экономических нишах ушло бы некоторое время, в течение которого предприятия оставались бы в государственной собственности. Впрочем, и этого было недостаточно – например, необходимо было преобразовать всю систему распределения национального богатства, с тем чтобы приватизация не привела к усилению имущественной дифференциации не по заслугам и к другим негативным социальным эффектам. Не касаясь этих, в общем-то, банальных вещей (все-таки, они выпадают из основной тематики данной работы), позволим себе кратко напомнить читателю только один, наиболее вопиющий, эпизод приватизации – изъятие из государственной собственности ряда наиболее прибыльных объектов в рамках т.н. залоговых аукционов. А сделано это было так. Сначала, под предлогом борьбы с инфляцией и недопущения государственной эмиссии, государство заняло у ряда коммерческих структур суммы, на порядок меньшие, чем годовая прибыль заложенных под этот кредит объектов. При этом суммы эти появились у коммерческих структур даже не в результате несправедливого перераспределения доходов, а в результате свободной частной эмиссии коммерческими банками, то есть, грубо говоря, Центробанк сам позволил этим коммерческим банкам «нарисовать» требуемые деньги. Либо, в более простом варианте, правительство само хранило государственные средства