– Комиссар, – Облов шмыгнул носом, – прикажи ребятам освободить руки, не бойся не сбегу, мне лишь бы харю обтереть…
– Развяжите его, – чекист смилостивился.
Освобожденный от пут, Облов, размяв кисти рук, взялся оттирать запекшуюся кровь с губ.
– Яценко, подай задержанному стул.
Чоновец небрежно придвинул Михаилу гнутый венский стул, не преминув проворчать:
– Не перехрянул бы, постоял бы, ишь ты – барин?!
– Яценко, помолчи! – одернул командир. Сел сам за стол, послюнявил химический карандаш и, надписывая чистый лист, скороговоркой спросил у Облова. – Арестованный назовитесь: имя, отчество, фамилия?!
– Михаил Петрович Облов.
– Год рождения?
– Восемьсот восемьдесят второй.
– Социальное положение?
– Крестьянин. – Облов, не спеша, толково ответил на все заданные вопросы.
Закончив положенные формальности, вислоусый чекист аккуратно спрятал исписанные листы в добела истертый портфель, оценивающе взглянул на Облова:
– Ну что, теперь пойдем?
Подтянув голенища сапог, как можно равнодушней Михаил ответил:
– Пошли командир…
Уйдя из очереди
(повесть)
«Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто».
Легенда
Город у извилистой реки возник пять веков тому назад, по преданию его основал Александр Ягеллон – Великий князь Литвы.
Мало, что я знал тогда…
Вне сомнения, город, как и любое творение воли и духа людского, имеет час зачатья, когда было сказано: «Да будет…!»
Из заиндевевших зарослей ольхи, выехало три всадника, обсыпанных с ног до головы снежным крошевом. Взмыленные кони, тяжело приседая, с трудом преодолели снежный завал, но вот под копытами зазвенела смерзшаяся земля. Ступив на пологий, редколесьем укрытый от ветра, речной откос, наездники закричали что, было мочи:
– Пане хорунжий, мы нашли доброе место для ночевки!
Вскоре подоспел отряд литовских воинов, под началом краснощекого удальца в грубом кольчужном панцире, по спине и животу обшитом толстой свиной кожей. Посовещавшись с дружиной, он приказал совсем юному на вид молодцу скакать с докладом «до пана Радзивилла». Остальные ратники, спешившись, принялись прорубать в береговой ольхе широкий проход, их походные топорики весело звенели, желтые ветви ладно стелились на землю, словно снопы жита.
Часа два спустя, пустынный берег доселе дикой реки совершенно преобразился. В разных направленьях деловито сновали вестовые, скрипуче ползли разлапистые сани, запряженные волами, дымились бессчетные костры. И раздольно стлался сладкий запах варева, кислая животная