– Грех Вам, Михаил Петрович так-то шутить над старым человеком. Я ли Вам, батюшка, не служил, как преданный пес, я ли вам не угождал?
– Я давно знаю, что ты Кузьма не пес, ты собака продажная! – Облов отодвинулся от стола вместе со стулом, откинулся на спинку, положил ногу на ногу. – Я давно за тобой приметил, возжаждал ты, сволочь, свободы. – Облов смачно сплюнул на пол. – Меня захотел краснопузым сдать?! А себе, значит, наш общак присвоить?!
– Михаил Петрович, побойся Бога! Такие слова, такую хулу на меня безвинного возводишь?! Да я ни одной мыслишкой, ни одним словцом против тебя не шел. Вот и Филатка подтвердит…. Правильно я говоря, а Филат?
Парень сидел остолбенев, словно набрав в рот воды от страха. Бородин в отчаянье безнадежно махнул на него рукой, мол, что с дурака возьмешь.
– Михаил Петрович, да вы какой-то поклеп на меня возводите? А может у вас, с похмелюги настроенья-то нет? Так, давай сейчас, сядем рядком, хряпнем нашего, домашнего изготовления и все ваши подозренья, как дурной сон улетучатся. Да где это видано, чтобы я своего благодетеля подводил?! Да я с вашим батюшкой, царствие ему небесное, еще дружбу-то водил, неужто забыли, Михийла Петрович?
– Я ничего не забыл Кузьма, все помню, и вот поэтому я тебя, змей ты изворотливый, ни за что не прощу! – Ослов быстро встал на ноги, заметил затейливое движение локтей старика. – А, ну – руки на сто! Кому говорю, на стол руки! Ты что там пес прячешь! – Михаил перегнувшись через стол, рванул борт стариковского полукафтанья.
На столешницу, возле сумы лег, поблескивая вороненой сталью, наган. Старик Бородин пытался что-то сказать, но спазм перехватил его горло, старикашка только паралитически задергал ручонками, его лицо побурело, глаза повылазили из орбит.
– Ну, ты и скоморох, Кузьма Мтихеич! Не устраивай цирка, я тебя как облупленного знаю! Ты думал меня, меня подполковника Облова так дешево взять? Ну, скажем, ладно, запродать, куда еще ни шло, но вот взять меня на мушку?! Ты, видно, охренел совсем? И ты мог бы в меня стрельнуть, а Кузьма?! – Облов деланно засмеялся, затем, повернувшись к Филату, произнес презрительно. – А ты, паря, почто сидишь, вынимай свою пистолю. Ну?!
Филат безоговорочно выложил свой наган, положил и по-собачьи преданно уставился на Облова.
Ну, что мне с вами делать-то прикажите, гавнюки вы такие? В расход нешто пустить? – и завел руку под френч.
Отец и сын разом бухнулись на колени, сложив молитвенно руки, возопили плаксивыми голосами:
– Не погуби