– Вы так добры ко мне. Конечно, с большим удовольствием.
– 14 —
Они сидели в открытом кафе на набережной и пили горячий кофе. Эдриан, запинаясь и смущаясь, рассказывал Тельме выдуманную историю о богатом и несправедливом отце.
– И что же было потом? – она не сводила с него своих карих глаз. Он тоже разглядывал ее и нашел, что у Фостера хороший вкус.
– А потом отец лишил меня наследства, узнав, что не он является моим биологическим родителем. Я стал ему не нужен и не интересен. Естественно, он перестал посылать мне деньги на обучение. Это был жестокий и неожиданный удар для меня. Сначала, я пребывал в состоянии шока, потом я еще звонил ему, просил помощи. Но отец был непреклонен. Я понял, что больше мне надеяться не на кого, нашел работу.
– Бедный мальчик, – она накрыла его руку своей. – Где же ты работал?
– Где придется. Разносил пиццу, мыл машины на стоянках, даже играл на скрипке в метро. Но все равно я не мог заработать себе на учебу. Университет пришлось оставить. Я купил билет и вернулся в Америку.
– Кто твой отец? Он живет в этом городе?
– Нет. Он живет в Нью-Йорке.
– Он знает, что ты вернулся?
– Нет.
– Может, ты сообщишь ему об этом? Вы бы встретились, поговорили. Он же любил тебя, заботился о тебе. Ты обнимешь его, посмотришь ему в глаза.
– Нет. Этого не будет. Я ни в чем не был виноват, а меня выбросили, как сломанную игрушку. Я вычеркнул этого человека из своей жизни навсегда.
– Ты слишком горд, да?
– Гордость – это единственное, что у меня есть, миссис Фостер.
– Тельма, – поправила она.
– Вы слишком добры ко мне, Тельма.
– Как же ты оказался в клубе? Ведь даже входной билет на корт стоит довольно дорого?
– Я много работал, чтобы попасть туда и увидеть Вас.
– Это трогательно, – она лукаво прищурилась. – Я хотела бы посмотреть на твою комнату. Покажешь ее мне?
– Нет, – Эдриан замотал головой. – Только не это.
– Даже если я очень тебя попрошу?
– Вы не будете так жестоки со мной. Я живу…. В мою квартиру Вам никак нельзя. Господи, – он опустил голову. – Я буду так унижен.
– Унижен? Глупости. Признание в бедности – не позор, позор – в нежелании избавиться от нее. Я хочу увидеть твое жилье. Поехали, – она встала.
– Тельма, ради всего святого, только не туда, – взмолился Эдриан и тоже поднялся.
– Я прошу. Едем?
Его пальцы сжались в кулаки, но он обреченно сказал:
– Ваша просьба для меня – закон.
– 15 —
– Кажется, мы здесь не проедем, – сказала Тельма и остановила свою роскошную «Короллу» на узкой грязной улочке. Райончик был еще тот. Повсюду валялись кучи мусора, распространявшие тошнотворный запах.
– Я умоляю, уедем отсюда, – простонал Эдриан.
– Нет. Мы просто пойдем пешком, – сказала женщина и вышла из машины. Она с удовольствием пригласила бы этого красавчика