Егор поймал себя на том, что думает обо всем прочитанном, как о реальности. Но почему?! Почему он позволил себе поверить, что его отец…
Не может быть. Ничего этого не было. Просто кто-то таким образом в лихие времена решил денег подзаработать. На что спрос был, про то и писал.
Но физиологические подробности эксперимента были описаны со знанием дела, тут-то уж Егор вполне мог разобраться. Значит, этот человек тоже работал вместе с отцом? Черт, стоп. Ничего не было. Это все фантазии.
А если не фантазии? На некоторых страницах были полустершиеся карандашные пометки отца, вовсе не похожие на возмущение прототипа отведенной ему крамольной ролью. Скорее они напоминали небольшие фактические поправки, уточняющие рассказ о безумном опыте.
Егор находился в состоянии, которое напомнило ему его юношеские опыты в бассейне. Года три он занимался плаванием, а потом бросил. Ему попросту надоело, что его результаты на тренировках неизменно оказывались существенно лучше, чем на соревнованиях. Черт его знает, почему так получалось. Вроде бы он никогда не боялся ни экзаменов, ни публичных выступлений, да и вообще никакой такой избыточной значимости для него в соревнованиях не было – но раз за разом он либо в режиме фальстарта обрушивался с тумбочки в воду и начинал в одиночку отчаянно грести под хохот трибун, либо просто приходил предпоследним, хотя старался изо всех сил. Он до сих пор помнил столь ненавидимое им состояние «на стартовой тумбочке», когда вибрирует, кажется, каждая мышца и каждый нерв: он ведь тогда не знал еще, что нерв вибрировать не может, поскольку работает по совершенно иным принципам. Сейчас ему точно так же казалось, что все молекулы его тела рвутся разлететься в разные стороны – от сумасшедшего нервного напряжения.
Он выскочил в коридор, стараясь не шуметь, оделся и вышел.
На улице тоже легче не становилось, но там он по крайней мере мог быстро шагать и размахивать руками, чтобы тратить энергию хоть на что-то еще, кроме изматывающих вопросов.
Хорошо, допустим, что все это – правда. Что из этого следует?
А следует из этого то, что его отец не просто экспериментатор в духе доктора Менгеле, но еще и с пятидесятипроцентной вероятностью – убийца. Хотя убийцей он мог и не быть, раз играл роль подсадной утки. Зачем экспериментаторам было подвергать опасности человека, который поставлял им массу необходимой информации? Да и не подходил он для них в качестве испытуемого, раз был в курсе всего.
Опять стоп.