Автобиография пугала. Книга, раскрывающая феномен психологической устойчивости. Борис Цирюльник. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Борис Цирюльник
Издательство: РИПОЛ Классик
Серия: Записки психоаналитика
Жанр произведения: Общая психология
Год издания: 2008
isbn: 978-5-386-09661-8
Скачать книгу
призыв к молчанию, внутренняя поддержка или презрение, помощь социума или изоляция пострадавшего придают одной и той же психологической травме различный смысл, в зависимости от характера, которым то или иное общество наделяет человеческие истории,[4] делая из одного и того же события повод для стыда или гордости, заставляя человека прятать его глубоко в себе или выставлять напоказ.

      Пьеро попытался совершить самоубийство, когда история его отца выплыла наружу и стала достоянием широкой публики. Эмили удивилась, насколько явно страдания прошлого могут превратиться в удовольствие, ведь она сумела узнать историю своей семьи и рассказать о ней другим.

      Бывает и так, что обстоятельства, возникающие в период посттравматического переживания, ломают настройки, обеспечивающие психологическую устойчивость. Мугабо, мальчик из племени тутси, хорошо учился и часто отправлялся куда-нибудь вместе с классом. Мугабо не мог предположить, какая трагедия случится однажды… Он увидел, как в его школу входят соседи – аптекарь и хозяин гаража, – вооруженные ножами и дубинками. Мугабо не испытал ни малейшего чувства страха, когда одноклассницы толкнули мальчика навстречу агрессорам. Он был серьезно ранен, впал в кому. Мугабо оказался при смерти. Он вновь пришел в себя спустя несколько дней в церкви, усеянной расчлененными трупами.

      Взрослые, увидев, что он жив, перевязали его, окружили заботой, и ребенок увидел в их взглядах сострадание. Тем не менее процесс обретения психологической устойчивости не был запущен, поскольку в обществе, разрушенном кровавым геноцидом, слова потеряли былое значение. Днем, как и вечером, Мугабо было совершенно нечего делать, поскольку тех, кто мог бы его выслушать, больше не существовало. Ребенок стал пленником ужасных образов, отпечатавшихся в его памяти, ничто не могло помочь ему излечиться от воспоминаний о травме. Через несколько месяцев Мугабо начал страдать зрительными галлюцинациями, приведшими к серьезному расстройству психики.

      Акайесу, напротив, имея рядом потенциальных слушателей, был вынужден замалчивать обстоятельства трагедии, пережитой им во время геноцида. Несмотря на большую вероятность того, что его слова были бы услышаны, он не мог их произнести. В его памяти вновь и вновь всплывал ужасный сценарий, случай, о котором невозможно говорить. Его отец был хуту, а мать – тутси. Когда начался геноцид, его родная тетя прибежала к сестре искать у нее убежище, и мать Акайесу спрятала ее в амбаре. Каждое утро Акайесу относил тете еду, но однажды вечером он застал своего отца держащим женщину за волосы и наносящим ей удары топором. Ребенок пережил кошмар, став свидетелем ужасной гибели тети. Женщина, как могла, защищалась от ударов, пока отец ребенка все бил и бил свояченицу топором. Ни единого слова или крика не слетело с губ несчастной, мужчина тоже не издал ни звука, а ведь эти двое прекрасно друг друга знали. Даже когда отец вернулся обратно в дом, переодевшись в чистую одежду, о случившемся не было сказано ничего.

      В


<p>4</p>

Саммерфилд Д. Критика семи предположений в пользу программ психологической поддержки жителей областей, затронутых войной // Социальная наука и медицина. 1999. № 48. С. 1449–1462.