Мы были разные, то шумные, то тихие, то строптивые, – и литературу мы понимали по-разному, но все вместе мы полны были страстного желания совершенствоваться. Во имя этого мы были безжалостны к слабостям друг друга и приходили в кипящую радость при успехах».
Многое случилось в их жизни… В 1943 году Федин помог Зощенко, дав положительный отзыв на его повесть «Перед восходом солнца». Но повесть эта все равно сыграла в судьбе Зощенко самую роковую роль. Николай Тихонов, «бесстрашный гусар», в декабре 1943 года – на расширенном заседании президиума Союза советских писателей, посвященном журналу «Октябрь» (где были опубликованы первые две части повести), называет «Перед восходом солнца» «вредным произведением», затем подвергает резкой оценке творчество Зощенко в статье «Отечественная война в советской литературе» (Большевик, 1944, № 3, 4). Впоследствии – ссылается на то, что «ему приказали». Да – «пайковый вопрос» довольно резко повлиял на «братьев».
Заглянем в самый конец истории «Серапионовых братьев»… Некоторые из «серапионов», повторю, стали знаменитыми советскими писателями – Федин, Тихонов, Каверин. Портрет Тихонова, почтенного седого старца в строгом «партийном» костюме со звездой Героя Социалистического Труда, висел в холле Дома творчества писателей в Комарово и у дерзкой литературной молодежи никакого почтения, помню, не вызывал. Вениамин Каверин написал замечательную книгу «Два капитана», ставшую «советским бестселлером», особенно для подростков, потом было еще несколько заметных романов… В исповедальных записках, появившихся уже после перестройки, Каверин откровенно признал, что дарование его оказалось небольшим и после «Двух капитанов» ничего значительного он не создал. Но как говорится, дай бог каждому такой скромности… Единственным из «серапионов», кто остался читаемым и любимым и после советской власти, – это Михаил Зощенко. Может быть, прав Марсель Пруст, утверждавший, что от литературы в веках остается только гротеск? Из всех «серапионов» самый успешный – Зощенко… Он же – самый несчастный и гонимый.
В середине шестидесятых я видел Михаила Слонимского. В Доме Зингера… Тогда наметилось что-то похожее на бурные двадцатые, и я, загоревшись литературой, пришел сюда, в знаменитый «Дом под глобусом», который воспел еще Заболоцкий: «Летел по небу шар крылатый и имя Зингер возносил». Это – Дом книги, один из самых знаменитых литературных домов Петербурга. Здесь после революции открылось сразу множество интересных издательств, и по извилистым лестницам в стиле модерн бегали молодые гении – Хармс, Введенский, Алексей Толстой, работали редакторами Алейников и Маршак. Здесь ходил и Зощенко. Издавался в Гослитиздате. Здесь встретил самую, пожалуй, большую любовь своей жизни – Лидию Александровну Чалову.
В шестидесятые годы на третьем этаже, за широкой парадной лестницей, в узком коридоре было издательство