Ну ладно там мужики, пареньки молодые, горячие, вечно “голодные” и озорные. Им-то, что называется, сам Бог повелел полигамными и любвеобильными быть, этакими “бычками-производителями”. Для них, понятное дело, необременительные “служебные шашни” зачастую лишь сладким развлечением были, дополнительным адреналином в кровь, ухарством бесшабашным, бравадой, “выпуском пара”, “охотой” – и беременностью и родами не заканчивались. Удивительно, что и девушки в этом пикантном распутном деле не отставали от них, хранительницы очага и чести, блюстительницы нравственности и порядка.
Стеблову до ужаса интересно и поучительно было наблюдать со стороны, как и они, замужние и приличные, шибко-учёные дамы, едва-едва выйдя из декретного отпуска и от утомительных родов едва оправившись и отдышавшись, посидев с молодыми парнями рядом в замкнутом помещении месячишко, со стороны понаблюдав-полюбовавшись на них, от их молодой красоты возбудившись, – не выдерживали бурного наплыва чувств. И, поддавшись взаимным влечениям и симпатиям, разбуженной похоти, страсти, теряли контроль над собой – и головы. После чего пускались во все тяжкие, как в таких случаях говорят: ежедневно начинали мотаться по чердакам, по подвалам и тереться-слюнявиться там с удалыми женатыми сослуживцами, бурлящей кровью наполненных, жизнью, романы вовсю крутить, да ещё какие романы! Приходили оттуда под вечер дурные, помятые, красные, а то и беременные порой. Отчего рушились семьи их, разыгрывались нешуточные обоюдоострые драмы…
И никого это особенно не шокировало, не удивляло: всё это становилось в порядке вещей на их научно-исследовательском предприятии. Удивляли как раз уже те, кто этим не занимался по какой-то причине и против целомудренной заповеди не восставал, кто был верен порядку с традициями, добродетельному уставу…
А ещё в институте стебловском, равно как и во всех остальных советских конторах закрытого и открытого типа, пошла тогда мода на разные праздники и банкеты в рабочее время, которые следовали один за другим, и которым конца и края не было видно. Отмечать как-то так незаметно, но дружно принялись на рабочем месте всё: дни рождения, праздники, именины с крестинами, больничные и выздоровления, удачные пуски на Байконуре или, наоборот, неудачные. Коллективные пьянки с застольями к концу 80-х годов становились бичом в их институтской среде, которые как болото затягивали и напоминали «пир во время чумы», прекрасно описанный Пушкиным…
Аскету и трезвеннику Стеблову, домоседу, тихоне и трудоголику, привыкшему со школьной скамьи за письменным столом сидеть и беспрерывно что-то решать и думать, видевшему в этом скромном деле своё призвание и жизненный смысл, – всё это жутко не нравилось. Больше скажем: было противно до тошноты и головных болей – такие порядки и нравы фривольные, производственные.