«Если все поймут, как поняла я, что Божественный Виктор ждёт отставки отца, а отец заставляет Божественного ждать, нас снова обвинят в недостаточном благочестии, – ещё подумала София. – Как обидно, что мне нельзя сейчас отлучаться из Темисии! Я бы поехала в Мемнон и убедила синклит Храма Фатума интерпретировать какое-нибудь божественное знамение благоприятным для нас образом!»
Башенные часы Пантеона пробили четыре пополудни. Смеркалось. Из окна София вдруг увидела Марсия. Он мчался прямо к главному подъезду министерства колоний. Как всегда, он был на стройном скакуне вороной масти. Марсий спешился и широким решительным шагом вошел в здание. И лишь тогда София поняла, что Марсий торопится именно к ней.
Так они не договаривались. Он не должен был встречаться с ней на виду у всех. В конце концов, он же не мальчик, он знает, что за ними следят, он знает, сколь опасны злые языки, особенно теперь, когда судьбы влюбленных висят на волоске! Они договаривались, что он свяжется с ней по видикону и расскажет, как прошло заседание сенатской комиссии.
Почему он пренебрег разумной договорённостью и явился к ней в министерство? Должно быть, случилось нечто экстраординарное. Прежде, в начале этого дня, отпуская Марса на «допрос с пристрастием» в Сенат, она дала себе зарок не терзаться напрасными волнениями и спокойно ждать его возвращения. Напрасными волнения казались ей потому, что она сделала для Марса максимум возможного. Но сейчас… сейчас в голове Софии мгновенно пронеслись все напасти, которые способен сотворить с её Марсом ненавистный Корнелий Марцеллин, и не смогла сдержать стон. Усилием воли она взяла себя в руки и приказала референту пропустить генерала Милиссина, как только тот появится в приемной.
В ожидании София прошлась по своему кабинету. Он представлял собой большую палату, в которой было место и для массивного письменного стола министра, и для длинного стола совещаний, и для роскошного дивана, и для полагающихся к нему кресел. У задней стены в нише возвышалось изваяние аватара Сфинкса, покровителя науки и дипломатии. Над рабочим столом министра висел огромный портрет Виктора V в полный рост и в коронационном облачении. На столе также имелся бронзовый бюст царствующего императора, рядом с ним стояла статуэтка консула Юста Фортуната, основателя фамилии Юстинов. В центре кабинета на постаменте стоял большой глобус; а напротив глобуса на стене, во всю её длину, размещалась рельефная карта Ойкумены с электрической подсветкой. И глобус, и карта были подлинными произведениями искусства, их украшали драгоценные металлы и самоцветы. В дальнем углу кабинета располагались большое видиконовое зеркало и пульт управления им. С помощью этого зеркала министр колоний мог в любое время напрямую связываться с любой точкой Ойкумены, где также установлена видиконовая связь.
Дверь