Прощай, великая Минерва, animae dimidium meae,31 надень перо сирены на какой-нибудь прием, всех зачаруй – и вспомни своего Улисса.
Письмо: София Юстина – Марсию Милиссину, в Джоку, департамент командующего пограничными войсками Сиренаики (лично, совершенно секретно)
Давно ты меня так не пугал, мой воинственный бог. Нет, не скажу, что ты наивен, как дитя, – ты безрассуден, как Александр, пожелавший покорить всю Ойкумену! Но у великого македонянина была великая армия, а у тебя – одна лишь я, та единственная, которая сознаёт, сколь страшная опасность над тобой нависла!
Нет, не боюсь я ни эмпусов, ни гидр, ни ядовитых змей – боюсь людей, которым ты высокомерно объявил жестокую войну. В уме ли ты, князь Марсий Милиссин? Рукой ты пишешь мне, сколь велика добыча казнокрадов, а головой вынашиваешь планы скорой расправы с ними. Неужели ты не понял, что донос в столицу на тебя за избиение магната – лишь предупреждение? Потому-то тебе и позволили о нем узнать. Тебе дают понять: «Угомонись, заезжий нобиль; ты, выросший в столице, не знаешь нашей жизни; мы тут живём, воруя, сто лет, и двести, и пятьсот; когда-то меньше, а когда и больше; так будем жить и впредь, и что тебе до нас? Товары наши пользуются спросом, мы процветаем, нам платят, и мы платим кому надо, и все, кто что-нибудь решает, нас не дадут в обиду. И ты не трогай нас, тогда и мы тебя не тронем».
Ты думаешь, любимый мой, я не владею информацией о казнокрадстве в Сиренаике? Ты полагаешь, в Гелике или в Батуту лучше? Ничуть! И в других провинциях не лучше. Везде прогнило всё – таков итог правления потомственных Юстинов, не исключая моего «великого» отца, и наших «друзей». И что же делать мне теперь? Уступить власть сыну Марцеллинов, как хочет он, или броситься на негодяйские ножи от сознания своей вины и от безысходности, как поступаешь ты?
Я выбираю третий путь: я жду надежного момента. Этот момент наступит, когда я надену бриллиантовую звезду консула и стану полноправным первым министром Его Божественного Величества. Не сомневайся, я знаю, что нужно делать с негодяями, и как. И чего не нужно делать, тоже знаю. Не нужно злить противника – только уничтожать, когда злодей не будет ожидать падения, либо, когда по слабости своей он нам грозить не сможет!
Кому я это говорю? Ты был отличником в Академии Генштаба – каким недобрым чародейством ты обратился в несмышленого юнца?!
Угомонись, прошу тебя. Молю, если тебе угодно! Представь свою богиню на коленях – вот глубина отчаяния, в которое ты вверг меня, безумный Марс! Угомонись, ради меня, ради своей несчастной матери, которая только-только выбирается из кризиса, ради своей дочери – и ради нашего с тобой