– Подойди, мальчик, не бойся!
Начали все гладить по голове, обнимать, тискать (каждый, видно, вспомнил о своих детях). Мать зашла, позвала, я упирался и не хотел уходить – даже заплакал:
– Мама! Мне здесь хорошо! Мне всё нравится! Давай останемся!
Все смеялись. Бойцы тоже, видно, полюбили меня и просили мать приводить с собой.
С тех пор я стал почти ежедневно ходить в госпиталь и скоро все раненые знали меня. Любил ходить из палаты в палату, рассказывал что-нибудь, меня постоянно угощали чем-то. Просили рассказать какой-либо стишок, но больше мне удавались песни. Тонким дрожащим голосом, стараясь растрогать бойцов, я вывожу своего любимого «Арестанта»:
— За тюремной большою стеною молодой арестант умирал.
Он, склонившись на грудь головою, тихо плакал— молитву шептал: «Боже, Боже — ты дай мне свободу, и увидеть родимых детей.
И проститься с женой молодою, и обнять престарелую мать».
Раненые перемигивались, шутили, но некоторые серьёзнели и внимательно смотрели на меня:
– Песня жизненная. Вся правда в ней. Кто научил? Коля, что ещё знаешь?
Я, расхрабрившись, начинал:
— На опушке леса старый дуб стоит. А под этим дубом офицер лежит.
Он лежит— не дышит, он как будто спит. Золотые кудри ветер шевелит.
А над ним старушка — мать его сидит. Слёзы проливая, сыну говорит:
«Я тебя растила — и не сберегла.
А теперь могила будет здесь твоя. А когда родился — батька белых бил. Где-то под Одессой голову сложил. Я вдовой осталась — пятеро детей. Ты был самый старший —
Милый мой Андрей!»
Красноармейцы переставали улыбаться, молчали, курили махорку, повторяли:
– Да, Коля, ты, оказывается – талант! Будешь артистом! А вот новая песня только-что вышла, по радио поют часто – не знаешь?
– Про Корбино? Только что выучил, – отвечаю.
– Давай!
— Может в Корбино, может в Рязани, не ложилися девушки спать.
Много варежек связано было,
для того, чтоб на фронт их послать. Вышивали их ниткой цветною, быстро спорился девичий труд.
И сидели ночною порою, и гадали, кому попадут.
Может лётчику, может танкисту. У отчизны есть много сынов.
Иль чумазому парню — шофёру, иль кому из отважных бойцов. Получил командир батальона эти варежки-пуховики. Осыпает их иней, морозы,
но любовь не отходит от них.
Скоро-скоро одержим победу! Поезд тронется в светлую даль. И тогда непременно заеду —
может в Корбино, может в Рязань!
Раненые