Мой спаситель-портье принес мне мятный чай. Проворно и бесшумно он вошел в номер и поставил поднос на балконе, не разбудив Пола. Мой муж все так же крепко спал на кровати, не ведая о том, что недавно случилось. Глядя с балкона на угасающие созвездия, я пришла к выводу, что при всей гадливости и агрессивности тех мужчин сексуальное надругательство как таковое мне не грозило. Но сама я, безусловно, проявила безрассудство, выйдя ночью на незнакомую улицу. И я не прощу себе подобную импульсивность, пока не пойму, что толкнуло меня навстречу опасности.
– Привет.
В дверях, ведущих на балкон, стоял Пол, в белой джеллабе, которую ночной портье принес вместе с мятным чаем.
– Долго же ты спал, – заметила я.
– А ты?
– Почти столько же.
– А одежды моей, я вижу, нет.
– Ее стирают, прямо сейчас. А джеллаба тебе идет.
– У французов есть специальное слово для обозначения стареющих хиппи, одетых так, будто они только что выползли из наркопритона, – baba-cool. Джеллабу я никогда не носил даже тогда, когда жил здесь целый год.
– Но она прекрасно дополняет твой имидж стареющего хиппи.
Пол наклонился и поцеловал меня в губы.
– Сам напросился, да? – сказал он.
– Ода.
Теперь я наклонилась и поцеловала мужа.
– Чаю?
– С удовольствием.
Я налила два стакана. Мы чокнулись.
– À nous, – произнес Пол.
– За нас, – вторила я.
Он взял меня за руку. Мы вместе смотрели на нарождающийся день.
– Знаешь, как называют это время суток?
– Помимо «рассвета»?
– Да, помимо «рассвета» или «зари».
– Последнее определение очень поэтично.
– Как и «синий час».
В разговоре возникла пауза, пока я осмысливала это словосочетание. Потом сама попробовала его произнести:
– Синий час…
– Красиво, да?
– Красиво. Уже не темно, еще не светло.
– Час, когда все рисуется не тем, чем является на самом деле. Когда все сущее мы воспринимаем на грани воображения.
– Одновременно четко и размыто?
– Ясно и расплывчато? Загадочность под маской простоты?
– Интересный образ, – заметила я.
Пол нагнулся ко мне и пылко поцеловал:
– J’ai envie de toi[38].
И я тоже страстно его желала. Особенно после столь долгого живительного сна. После инцидента на темной улице. В обволакивающих красках «синего часа».
Он поднял меня с шезлонга. Его ладони скользнули под