Вне всякого сомнения, детский социум в ближайшее время ждёт ряд встрясок и проверок. В первую очередь, полагаю, они затронут новых пользователей Книги. А в частности тех, которые пишут в моём стиле. Тут Сашку обмануть не получится. Он слишком хорошо меня знает. Иногда мне вообще казалось, что он видит меня насквозь. Реши я начать пользоваться Книгой на полную, разоблачение было бы неминуемым.
Но кто сказал, что я буду пользоваться по полной? Пара-тройка подслушанных фраз, а главное – никакой отсебятины впредь. И лучше не высовываться, а, как говорил Сашка, заполнять страницы со смыслом.
В тот день я не стала тратить все свои случайно заработанные элы на еду, хотя желудок громко протестовал, пугая звериным рычанием продавца в Бытпроме, где я спустила все деньги на шерстяные нитки, замеченные мною ещё утром в отделе уценённых товаров. Не знаю, кто и зачем заказал несколько десятков мотков первоклассной шерсти, вряд ли на весь Корпус найдётся другой подобный мне псих, но, судя по желтизне упаковочной ленты, случилось это точно ещё до моего рождения.
Продавцу в текстильном отделе на вид было лет тринадцать, но, судя по тому, как он уверенно себя чувствовал за прилавком, я ошибалась и это был его не первый год в Корпусе. Впрочем, первогодки, как меня радостно просветил Котик, займут свои места у Колеса Фортуны уже в эту субботу. Нам просто повезло с отсрочкой, так как судьбы местных «самоубийц» решались исключительно раз в неделю – в десять утра каждую субботу. Без исключений, даже если эта суббота выпадала на праздничный день и день рождения Цезаря, который отмечался дружно и весело всем Яхоном.
– Если не секрет, – мальчишка бросил на меня оценивающий взгляд и продолжил заталкивать мотки в, купленную здесь же, большущую, с меня ростом, сумку. – Что ты с этим будешь делать?
– Секрет, – ответила я, любовно поглаживая ласковую чёрную шерсть.
Говорят, у каждого человека есть страсть. Кто-то встает посреди ночи, чтобы записать приснившуюся фразу. Кто-то царапает, едва удерживая в торопливых пальцах карандаш, ноты на обрывке бумаги. А лично я из тонких нитей создаю шедевры. Не знаю, кто и когда научил меня вязать, по-моему, я умела это делать всегда. И, что самое приятное, об этой моей страсти, благодаря навязчивой идее Цезаря спрятать Тень от посторонних глаз, не знал никто. Даже он сам.
Узнай он о том, что я по ночам вместо того, чтобы спать или учиться, вяжу свитера для Тоськиных кукол, или что мой любимый синий кардиган я связала себе сама, после чего намертво пришила к изнанке лэйбл, споротый с купленного накануне платья… Думаю, в лучшем случае, меня бы ожидал разговор в стиле «не пристало белым ручкам цесаревны заниматься чёрным трудом». А в худшем, мне раз и навсегда запретили бы делать покупки самостоятельно. Но Цезарь ничего не узнал, а я надёжно прятала свою страсть от посторонних глаз.
К счастью. Потому что теперь можно было одним ударом убить двух зайцев, даже трех, если получится: и денег заработать, и удовольствие при этом получить, и, при благоприятном стечении обстоятельств, даже страницы