«Правильно, дурак. Она сама управляет этой громадиной, причем управляет с такой легкостью, как пацан крутит педали своего велика. Она чувствует ответственность, в первую очередь за тебя. Что там у нее в Москве, в детском саду? Двадцать сопливых карапузов в шортиках и юбочках, которым надо жопы подтирать и иногда на прогулку выводить. А тут… И она любит тебя», – пронеслась у него мысль.
В какой-то миг Павел почувствовал себя неуютно.
Что это? Проснувшаяся совесть?
Старый пердун на причале, прокопченный раскаленным солнцем, то и дело бросал на него неодобрительные взгляды, и это не ускользнуло от Павла. Похоже, старик хорошо знал Весту, потому что его лицо мгновенно преображалось, как только она начинала щебетать с ним на каком-то папуасском наречии, и он улыбался своим щербатым ртом в ответ.
Павел ухмыльнулся, перестав вертеть в руках зажигалку.
– Поцелуй меня, Пася, – кривляясь, вполголоса передразнил он жену. Он вынул изо рта сигарету, издав сочный чмокающий звук, который, вероятно, должен был изображать поцелуй, и лишь после этого неспешно прикурил.
Да уж. Знатная ему жена досталась.
«Собственно, это ненадолго» – подумал Павел, выпуская изо рта струйку дыма.
Веста…
Когда он узнал, что его будущая супруга работает воспитателем в детском саду, то решил, что его разыгрывают. Согласно его внутренним убеждениям, женщина с габаритами Весты должна как минимум трудиться асфальтоукладчиком или, на худой конец, на мясокомбинате. Причем не бухгалтером, а именно по части разделки туш. Из-за избыточного веса все платья смотрелись на ней как трещавшие по швам наволочки, а толстенные ноги едва втискивались в туфли.
Пожалуй, одним из неоспоримых и действительных преимуществ Весты были ее глаза – громадные, жемчужно-серые, с чистым прозрачным взглядом. В обрамлении пушистых ресниц, они почти всегда были распахнуты, придавая ей вид удивленного теленка.
Из рубки донеслись невнятно-прерывистые звуки – Веста пела песню.
Он поморщился. У его супруги напрочь отсутствовал слух, но это ничуть не мешало Весте сочинять стихи и импровизировать при любой возможности.
«Судя по всему, – подумалось Павлу, – сейчас самое время».
– Тили-тили тесто, – тихонько произнес он вслух. – Паша и Веста – жених и невеста. На полу валялись, сексом занимались. Невеста под кровать, а жених ее искать. Тесто засохло, и невеста сдохла.
Он улыбнулся, только от улыбки этой повеяло холодом.
Докурив, он щелкнул ногтем, отправляя окурок в пенистые волны, и отправился за шампанским.
Для этого нужно было пройти в каюту, или кокпит (так смешно называла Веста внутренний отсек яхты для пассажиров).
Судно слегка качнуло, и Павел едва удержал равновесие.
– Куда