Она подлила себе чаю, думая о том, одобрит ли мистер Уэллс ее канапе. Она весь вечер поджаривала хлеб и нарезала его треугольничками, на которые выкладывала свою фирменную сырную смесь, острый соус и колбасу. Она вздохнула. Если вспомнить о времени дня и собравшейся компании, он, наверное, больше будет интересоваться вином.
Что было не совсем так. Подложив в камин три поленца, Уэллс взял с оловянного блюда с закусками одно из изящных канапе, попробовал его – и нашел чудесным. Продолжая жевать, он отметил, что миссис Нельсон выставила привлекательную вазу с фруктами, сыры, хлеб, столовые приборы, красивые хрустальные рюмки и несколько бутылок приличного французского кларета. За закусками на буфете горели свечи – и он улыбнулся с гордостью и восхищением.
Он осмотрел помещение в целом. Его экономка сумела придать ему атмосферу удобства и уюта, несмотря на отсутствие ковров, приличных штор и лишних предметов мебели. Единственный диван был недавно заново обит, два красных бархатных кресла – вычищены, а бюро (поддельный чиппендейл) отполировано.
Эйч Джи пришел в восторг. Миссис Нельсон создала в комнате ощущение порядка и одновременно дружелюбного тепла. Из места, куда он просто приходил почитать, вышел безупречный уголок для такого романтичного ученого, каким был он. Теперь эта комната станет идеальной сценой для его революционной новости.
Он знал, что его друзья будут удивлены и обрадованы: с некоторыми он не встречался с университетских дней, когда он едва сводил концы с концами в полуподвальном помещении в Вест-Энде на жалкий один фунт в неделю. «Ах эта миссис Нельсон! – подумал он. – Что за чудесная женщина!» Уэллс надеялся, что она навсегда останется его экономкой. И потом – что это за жизнь, если все домочадцы всегда и во всем придерживаются одного мнения?
Он поспешно поднялся наверх и переоделся в серые твидовые брюки и удобную домашнюю куртку. Потом причесал свои темно-каштановые волосы и критически осмотрел себя в зеркале. Инспекция завершилась привычной ухмылкой, потому что он себе нравился: ему представлялось, что его резкие, но благородные черты соответствуют его любви к писательству и изобретательству. И он не сомневался в том, что когда-нибудь его добродушное лицо привлечет к нему обаятельную, опытную и умную женщину… эмансипированную женщину, как на людях, так и в спальне.
Эйч Джи лихо провел гребнем по усам – и счел себя готовым.
Гости начали собираться вскоре после десяти, освобождаясь после разнообразных дел, которыми они занимались этим вечером. Миссис Нельсон забирала у них пальто и шляпы, вешала их в шкафу в прихожей – и недоумевала, с чего бы мистеру Уэллсу… да и любому другому человеку… могло захотеться производить впечатление на джентльменов, которые, как она подозревала, принадлежали