В. П.) литовским дворянами и новгородскими детьми боярскими велись самовольные, не инспирированные верховными властями взаимные захваты полоцких и себежских земель…»
[56]. Взаимные пограничные «задоры» чинились не только на полоцком рубеже, но и на русско-ливонской границе
[57], и на границе русско-шведской (которые в итоге стали причиной Русско-шведской войны 1555–1557 гг.). И похоже, что одной из главных, если не самой важной, причин этих «задоров» и захватов с русской стороны стал растущий земельный голод, который испытывали в эти десятилетия новгородские служилые люди – их стало больше, а земли – нет, поместья мельчали и дробились, и «подниматься» на государеву службу становилось все труднее и труднее
[58]. Игнорировать же проблемы, связанные с имущественным положением «силы новгородской», в Москве не могли – как-никак, но «сила новгородская» составляла по меньшей мере
1/
6 всех детей боярских и дворян Русской земли середины XVI в., и пускать дело на самотек могло обойтись достаточно дорого (зачем ходить далеко за примерами – новгородские дети боярские не только поддержали дворцовый переворот 1542 г., но многие из них приняли активное участие в мятеже удельного князя Андрея Старицкого, брата Василия III, против Елены Глинской пятью годами ранее)
[59]. И экспансия на западном направлении могла дать «силе новгородской» столь желаемые ею и добычу, и земли под поместную раздачу. А тот факт, что Макарий, бывший в свое время новгородским архиепископом, теперь стал митрополитом всея Руси, а князья Шуйские сохранили свое влияние при дворе
[60], только играл на руку новгородцам – у них была своя, и весьма влиятельная, «партия» при дворе Ивана IV! Но, говоря о новгородских детях боярских, мы не должны забывать и о новгородском купечестве и церкви. Несмотря на все политические перемены, связанные с изменением статуса Новгорода в конце XV в., город по-прежнему оставался важнейшим торговым центром Русского государства, наряду со Псковом монопольно владея правом торговли с Западом – через Ливонию и Ганзу. Новгородские «гости» играли и важную роль в управлении Новгородом и его землями (так, выходец из богатой купеческой семьи Сырковых, бывших московских сведенцев Ивана III, Ф. Сырков, в 50–60-х гг. был, по словам немецкого авантюриста А. Шлихтинга, «главным новгородским секретарем», то есть фактически возглавлял новгородскую администрацию – наместники приходили и уходили, а такие люди, как Сырков и его подчиненные подьячие, оставались). Добавим к этому еще и активное участие во внешней торговле Новгорода с Западом дома святой Софии (новгородской архиепископии – тот же Макарий самолично общался с иностранными купцами, например, с крупными оптовыми торговцами из Ревеля О. Элерсом и Г. Болеманом
[61]). И с учетом всего этого можно говорить о том, что и в самом Новгороде, и в Москве имелась достаточно влиятельная (если не сказать больше) группировка (причем группировку эту составляли самые разные социальные слои новгородского
