Многие культовые персонажи истории девяностых предстанут в самом фантастическом и необычном ракурсе. Например, бывший премьер-министр Михаил Касьянов – фашистом-государственником, человеком, выступившим против либерального блока, Березовский – отцом русской революции, а могущественный телемагнат Гусинский, напротив, запуганным менеджером.
Или Быков, человек с гангстерской улыбкой, – он посадил на трон Лебедя – настоящая история предательства. Тот же Чубайс, оказавшийся империалистом.
Это треш-роман в лицах, который дает ключ к переосмыслению нашего наследия, открывающий историю русского термидора, реакции, расправившейся с лихим временем, нужный и своевременный лично для меня и моих героев, как глоток свежего воздуха в нынешней интеллектуальной пустыне. Подыши и ты, читатель, вместе со мной.
Хочу поблагодарить людей, без которых бы эта книга не состоялась, – мою прекрасную жену Зинаиду Джиоеву, учителя и мастера Эдуарда Лимонова, старинного друга Сергея Беляка и преданного товарища Сергея Аксенова, на которых я всегда могу положиться. Спасибо, друзья.
Глава 1. Михаил Ходорковский. Разговор в ресторане Хасана
Пожелав на прощанье удачи, Покидай Петербург навсегда.
Накануне старта думской избирательной кампании 2016 года я приехал на встречу, организованную коллегами с одного оппозиционного телеканала. «Это Шингаркин», – пришло заботливое СМС-сообщение. Максим Шингаркин, эпатажный депутат Госдумы шестого созыва, в этот раз сменил ЛДПР на партию «Родина», с помощью которой собирался прорваться в новый созыв. Похожий на американца: крупный и откормленный, почти двухметрового роста, с хвостом черных волос, он встретил меня на крыльце ресторана «Каретный двор», являвшегося ставкой капореджиме[2] – грузинских воров в законе.
Здесь же несколько лет назад был убит знаменитый Дедушка Хасан[3]. Неизвестные расстреляли его из снайперской винтовки с оптическим прицелом в момент, когда он выходил из ресторана. Говорят, киллеров тогда уже отправили по следам убийц Хасана, а ресторан до сих пор считается культовым для воров местом. Ну, и в какой-то мере для нас с Максимом, который уже деловито разливал армянский коньяк по бокалам.
– Надо наехать на Ходора, – закусывая коньяк лимончиком, сказал Максим, – лучше посадить его, закрыть, наделать шуму. – Он помолчал. – Папа зря его простил. Он, сука, революцию затеял на те бабки, что ему простили, не стали забирать.
Я подумал, до чего же Михаил Борисыч удачлив и… непоследователен. Все помнят его покаянное письмо, где он просил над ним сжалиться, отпустить. Про маму говорил…
– Все блатные про маму вспоминают, – сказал Шингаркин, но тут же осекся. Ресторан не располагал к разговорам о тюрьме и заключенных. – Покаяние Ходорковского –