Но несимпатичных ей личностей не было в театре, как не было никого и из ее близких друзей. Это неприятно поразило Ольгу.
Она знала, что Гермина занята в этот вечер в своем театре, а директор Гроссе уехал на два дня в Гамбург, чтобы послушать тенора, предлагаемого ему берлинским агентом. Но почему профессор Гроссе не пришел в театр, как обещал? До сих пор он не пропускал ни одного представления, в котором участвовала она. Его сегодняшнее отсутствие положительно расстроило ее, тем более, что она не могла придумать, какая бы причина могла помешать человеку после вчерашнего разговора придти в театр хотя бы только для того, чтобы пожать ей ручку в антракте.
Волнуясь и досадуя сначала, а затем переходя от досады к беспокойству, Ольга с трудом доиграла свою ответственную роль.
Вернувшись домой, она села за обед, но не могла есть. Начала читать, но книга выпала из ее рук… А странное жуткое чувство, точно предчувствие грядущей беды, все вырастало в душе. Наконец, Ольга легла спать и, помолившись, заснула тяжелым крепким сном.
Среди ночи она внезапно вскочила с постели. Ей почудился голос профессора Гроссе так ясно и громко, что она, не соображая который час, подбежала к двери и громко спросила, слегка приотворив ее:
– Что случилось?.. Кто там?..
Ответа не было… Сонные коридоры первоклассной гостиницы были слабо освещены «дежурными» электрическими лампочками. Повсюду было тихо и пусто. Ольга осторожно затворила двери и направилась обратно к своей постели.
И вдруг среди ночной тишины ей снова послышался знакомый голос, но уже слабее, зовущий ее как бы из отдаления:
– Ольга… Любовь моя!..
Молодая женщина вздрогнула и кинулась к окну.
Быть может профессор Гроссе стоит внизу и полуночничает на манер героев романа?
Ольга улыбнулась при мысли о том, что до четвертого этажа никакой «Ромео» не смог бы долезть без помощи пожарной лестницы, но все же раскрыла окно и высунулась на улицу.
Свежий ночной воздух пахнул ей в лицо. Улица была пуста… Только вдали прохаживался мерным шагом дежурный городовой. Электричество ярко горело. С востока тянуло предрассветным холодом. Кругом все было так мирно и спокойно, что Ольга сама начала успокаиваться.
«Я положительно разнервничалась сегодня», – подумала Ольга и, приняв ложку брома, снова улеглась и заснула довольно скоро.
Но странное чувство, терзавшее ее весь вечер, превратилось в кошмар.
Неведомо, каким образом очутилась она в квартире профессора Гроссе, которую показывал ей его старик отец. Мельчайшие подробности убранства, расположение комнат, расстановка мебели остались в памяти Ольги. Но в ту минуту, как она спрашивала старика Гроссе: «Где же спрятал его сын рукопись Менцерта?» – директор куда-то исчез. Ольга стояла одна в большом трехоконном рабочем кабинете Рудольфа и, боязливо оглядываясь, искала места, где