О чём вспомнил и размышлял. Книга первая. Края мои родные. Михаил Тимофеевич Тюрин

так что в памяти остались только контуры бороды пожилого человека. А вот прабабушка запомнилась мне своим белым платочком на голове, очень мягкой, светлой улыбкой на лице, когда она кормила меня вкусной гречневой кашей с постным маслом. И почему-то ясно помнится позеленевшая медная ложечка, которую я долго ещё держал во рту после того как справился с кашей. Может быть потому, что у меня сильно заболела голова, и бабушка на руках отнесла меня домой, хотя к ним на Малаховку я пришёл сам. Мать разрешала мне, пятилетнему, иногда такие «путешествия».

      В эвакуацию бабушка отправилась вместе со своей мамой и женой Якова в составе Малаховского обоза. Тяжёлые испытания ожидали их впереди, особенно мою несчастную бабушку Катю, на которую ещё в молодые годы свалилось большое горе. Рождённая в зажиточной семье Каёнковых, где её очень любили, в 1913 году вышла замуж за Дмитрия Васильева, который хотя и вернулся целым с первой мировой войны, но где-то загинул в войну гражданскую. Так что не долгим было её бабье счастье, и замуж больше бабушка не выходила. А за кого? Непрерывно идущие войны извели очень многих мужиков её возраста. Единственным её ребёнком была моя мать Татьяна Дмитриевна, родившаяся в январе 1915 года.

      Обоз, с которым эвакуировалась бабушка, с самого начала из-за отсутствия разумного вожака, как мой дядя Пётр Михайлович, взял курс на быстрейшее прибытие в Германию, хотя, как рассказывала бабушка, и в их обозе было много несогласных покидать родные места. Во время одной из бомбёжек бабушка выбегала со своей мамой из дома, в котором их временно приютили, чтобы спрятаться где-нибудь от взрывов. Но ещё на крыльце при взрыве очередной бомбы в грудь прабабушки, выбегавшей первой, попал большой осколок, перерубивший даже нательный крест и грудину. Прабабушка ещё успела распорядиться снять с неё небольшой мешочек, висевший у неё ниже крестика, что бабушка ещё до подхода сельчан и исполнила, повесив теперь уже ей принадлежащие семейные ценности себе на грудь. Прабабушку похоронили там же на деревенском кладбище. К сожалению, бабушка из-за перенесённого горя и длинного потом пути домой не могла даже вспомнить название той деревни, где случилась беда. Поэтому она и вернулась на родину одна с небольшой лишь сумой, в которой были кое-какие сухарики, собранные у сердобольных жителей по пути её домой. Она мне той поры запомнилась очень усталой, грустной и с выражением безмерного горя на лице. И даже потом, когда жизнь стала понемногу налаживаться, стали удаляться события прошедшей войны (я не могу сказать, что стали забываться, нет, ибо такое пережитое не забывается), бабушка оставалась всегда ласковой, заботливой, довольствующейся всегда малым, много трудившейся по хозяйству и, я бы сказал, какой-то беззащитной. Улыбка не так часто посещала её печальное доброе лицо.