– Это только детям, сотрудникам не положено.
Однажды на кухню заглянула, бывшая в прошлом году, повариха. Ее знакомая, обрадовавшись встрече сказала.
– В прошлом году на кухне было весело. На что тут же среагировала Марина Ивановна.
– У нас тоже смеха хватает за рабочий день.
Видимо сорвавшись, молоденькая посудомойка добавила.
– Так весело, что просто обхохочешься. Этот сарказм Марина Ивановна пропустила мимо ушей. Опытная повариха, повидавшая много кухонь на своем веку, едва доработав смену, уволилась по собственному желанию и уходя с территории лагеря не удержалась и пожаловалась пожилой сторожихе.
– На кухне, как в тюрьме, куда не сунься ее глаза, ну прямо шаг вправо, шаг влево – побег-увольнение, губы улыбаются, а взгляд ледяной, змеиный. Едва смену доработала.
Единственным и непримиримым, открытым противником директрисы – стала бухгалтер. Их война началась с самого начала, как только Марина Ивановна появилась на кухне. Ее должность, по мнению бухгалтерши незаконна, не предусмотрена штатным расписанием и хотя директор своим распоряжением как бы узаконил пребывание жены на кухне, но с этим согласиться Валентина Егоровна не могла и не хотела. Две женщины в борьбе за приобретением, распределением и расходованием продуктов сцепились мертвой схваткой. Обе примерно одного возраста, обе не зависимые друг от друга, или хотели быть таковыми, стали злейшими врагами. За спиной Марины Ивановны послушный муж-директор, за Валентиной Егоровной, как она считала – право. Никто не хотел уступать. Они перестали здороваться, избегали, по мере возможности общения и ненавидели друг друга лютой ненавистью. Дело приближалось к банальной женской драке, бессмысленной и беспощадной. В конфликт был втянут и директор, у которого тоже было полно не вполне законных дел. Война готова была выйти на уровень руководства всего оборонного комплекса, чего очень не хотелось директору, да и бухгалтерша не знала, чем все это может кончиться. Так и воевали женщины все лето с переменным успехом. Марина Ивановна с нетерпением ждала конца сезона, а Валентина Егоровна надеялась доказать свою правоту или хотя бы крупно навредить и после отдыха детей.
Самой Марине Ивановне летняя компания на кухне досталась не легко. В минуту откровения она все же пожаловалась знакомой, может единственной, кто относился к ней с участием.
– Устала, сил больше нет, не дождусь, когда кончится эта каторга.
И внешний вид ее изменился, она уже не выглядела такой молодой