Всё начиналась совсем не так. Были родители: мать и отец. Вполне состоятельная чета Корпионовых. Мальчик смутно помнил, что был единственным ребёнком в семье. Его даже назвали Сергием, а не каким-нибудь там Сергеем, Серёжей или даже Серёженькой, коих вдоволь было в отделении.
Самый любимый, красивый и единственный ребёнок в семье Сергий был счастлив ровно до того момента, как в семейный автомобиль не влетел КАМАЗ. Пьяный водитель не заметил, что движется по встречной полосе. Автомобиль, как сказали, сложился гармошкой, оставив жизнь лишь мальчугану. После аварии, когда встал вопрос об усыновлении, как оказалось, маленький Сергий остался один, лишённый всего кроме фамилии. Потому с детства чернявый парнишка мог надеяться лишь на себя, подмечая все детали замкнутого мирка, в котором оказался заперт на долгие годы. Но где-то в глубине сердца ещё теплилась искра с верой в светлое будущее.
Сергий чувствовал себя не таким, как все, но объяснить этого не мог. Кому было дело до его почти реальных снов, где росли огромные деревья и люди летали над снегом как птицы? Порой он даже гулял по другим планетам. Но кто в это поверит? Любые вопросы натыкались на стену непонимания взрослых, отмашки от его бурной фантазии.
Юный Корпионов понял, что помощи ждать неоткуда и смирился с тем, что каждый день пациентов навещают родные и близкие, а его никто и никогда. Постепенно мальчик привык к постоянному одиночеству среди больничной суеты. Одиночеству и почти постоянному чувству голода.
Это всё длилось неопределённо долго. Как вдруг и этот привычный мир пошатнулся. На вчерашнем обходе врачей Сергий узнал, что вскоре переводится в детский дом. По решению консилиума докторов он больше не мог занимать койко-место, и считался вылечен от всех тяжёлых болезней раз и навсегда. Иммунитет обещал восстановиться. Со временем.
Впервые услышав для себя эту новость, Сергий испугался. Никогда ранее он не думал о переезде из больницы. Мечтал – да, но чтобы так сразу ехать в неизвестное место – страшно. А если детдом то место, о котором он много раз слышал от более старших мальчишек, которых направляли оттуда на лечение, то попадать в этот самый дом совсем не хотелось. Не на день, не на неделю – там придётся жить до совершеннолетия. Двенадцать лет в месте, о котором с ужасом рассказывали пациенты. Двенадцать лет в месте, которое ещё хуже больницы. Что вообще может быть хуже больницы с её бесконечным запахом лекарств и хлорки?
– Надо бежать, – услышало отражение в зеркале шёпот пациента. Он сам испугался сказанных слов. – Бежать, – вновь прошептали обветренные губы, которые