Брат Рагнара, оправдывая свое имя, встал на дыбы и попытался избавиться от копья. В этот момент просвистела рогатина Рагнара, и медведь продолжил танец смерти на залитом кровью снегу. Тут подоспел Генри и нанес зверю новую рану. И струя крови напомнила Рагнару мраморный фонтан, который он видел при каком-то дворце в Миклагарде. Но только вместо прозрачной воды текла ярко-алая кровь. Рагнар засмеялся, глядя на бьющегося в агонии гиганта. Но я молчал, не смея потешаться над умирающим бойцом. Возможно, я не мог забыть, что Рагнар и его сладкоголосый сын все еще живы.
Медведь приподнялся, застонал и испустил дух. Мы застыли неподвижно, как и он, пока мягкий, словно впадающий в горное озерцо, ручеек, голос Хастингса Девичье Личико не прервал молчания:
– Когда Оге был рабом моего отца, он урывал время от работы, чтобы возиться с соколом. Теперь же, будучи рабом Эгберта, он смог оторвать время от натаскивания соколов и научиться владеть копьем.
Эгберт ответил не сразу, и слова его зазвенели над телом Брата Рагнара:
– Вообще-то, ты прав, но кое в чем ошибаешься.
– Буду благодарен, если ты поправишь меня.
– Оге больше мне не раб. В тот миг, когда он ударил медведя, я освободил его.
Рагнар вытаращил глаза так, будто хотел увидеть всю Норвегию. Колени мои подогнулись, и все закружилось перед глазами.
– Что ж, я рад слышать это, – заключил Хастингс Девичье Личико. – Теперь, Оге, у тебя будет столько славы, сколько добудешь. Конечно, кое-что ты потеряешь, ты знаешь, о чем я говорю.
– Я помню об этом, Хастингс.
– Почему ты не называешь меня полным именем?
– Настоящий викинг не станет хвастаться прозвищем, ведь так?
– Клянусь моим богом Девяти Рун, я рад, что ты свободен, Оге.
Глава III
Призыв к Одину
Вскоре Эгберт вызвал меня к очагу в своей личной комнате. Я преклонил перед ним колени, как меня учили, и он не остановил меня, потому что теперь я был вольноотпущенником. И тут он, к моему недоумению, больно ударил меня по лицу палкой.
– Чем я заслужил это, Эгберт из Нортумбрии? – спросил я.
– Ты же спас меня от медведя, – подмигнул он мне.
– Я не могу разгадать твою загадку, – но в душе я успокоился.
– Это потому, что ты не знаешь латыни. Я тоже, разумеется, но мне рассказывали, что у них был закон, старый как Рим: когда раба освобождали, его ударяли по лицу. Таков был обряд. Мы, христиане, часто пользуемся латинским правом. Легионеры Рима ушли с нашей земли пятьсот лет назад, но мы до сих пор пользуемся их дорогами и обычаями. Ты будешь вставать передо мной на колени, пока ешь мой хлеб. Так мы поступаем в Нортумбрии, и не станем брать пример с тупых данов.
– Думаю, это все же вероятнее,