– Мы все за тебя. Представляешь, столько людей будут одновременно желать тебе, чтобы все прошло хорошо? Это что-то да значит.
– Конечно, – рассеянно кивнула Матильда. Последние несколько дней до «часа икс» она вовсе не могла спать, стараясь при этом как можно тщательнее скрывать это от родных. В их большой шумной семье утаить что-либо было невозможно, но попробовать стоило.
Накануне ночью Матильду снова начали одолевать мучительные сомнения, тот ли танец она выбрала. Подходит ли он ей настолько, чтобы представить ее в правильном свете, сможет ли она произвести хорошее впечатление.
Право самостоятельно выбирать себе танец предоставлялось не всем, а только первым ученицам, и Матильда, балетом не занимавшаяся, а балетом живущая, была в их числе. Танец она выбрала исключительно потому, что именно это па-де-де не так давно было с блеском исполнено Вирджинией Цукки – абсолютным кумиром и эталоном танцевального мастерства для Матильды. Эта выдающаяся, немолодая уже балерина, перевернула весь, казалось бы, устоявшийся к моменту выпуска мир Матильды. Глядя на Эсмеральду в исполнении Цукки, Матильда с присущим каждому только начинающему познавать мир на собственном опыте человеку, сделала для себя поразительное открытие, столь ее тогда шокировавшее, что она не сразу нашла нужные слова, чтобы озвучить и объяснить его родным.
– Техника, будь она сколь угодно виртуозна, не должна быть целью. Техника – это средство, понимаете? – взволнованно говорила она дома.
Пояснить свою мысль она тогда еще не смогла.
Танец, который Матильда выбрала для своего экзамена, был исполнен Цукки в паре с Павлом Гердтом с огромным успехом. Выразительный, немного кокетливый и даже лукавый, полный при этом неподдельной чувственности и страсти танец, исполненный под музыкальную тему из итальянской песни «Стелла конфидента» был встречен публикой с бурным восторгом. Во время овации Вирджиния Цукки поцеловала Павла прямо на сцене, и этот небывалый случай был освящен во всех многочисленных рецензиях. Для Матильды же порыв Цукки явился подлинным проявлением той силы и смелости, к которой отчаянно и неуклонно стремилась она сама.
А теперь, накануне экзамена, она сомневалась абсолютно во всем. Что, если все пройдет не так хорошо, как должно? Что, если окажется, что балет – это не ее? Что, как бы она ни работала и как бы ни стремилась – ей не достигнуть того уровня мастерства, который был бы для нее самой приемлемым? «Хорошее должно быть лучшим», – говорил отец, и Матильда была с ним согласна.
Когда занавес, наконец, опустился, маленький зал училища все еще содрогался от аплодисментов.
Матильда отпустила руку своего партнера – Рахманова и произнесла, ни к кому определенному не обращаясь: «Жаль, что хлопают всем одинаково. Видимо, чтобы никого не обидеть. Так и не определишь, кто справился лучше».
Классная дама шикнула на нее. Всех выпускников прямо в костюмах, не дав возможности