Газойля было вволю – за портовыми пакгаузами громоздились штабеля железных бочек. Кто-то из юнкеров предложил их подпалить, чтобы не оставлять краснопузым, но ротный жестко осадил шутника. Юнкера опешили, а поручик спокойно разъяснил: армия Юга России оставляет Севастополь, ничего не разоряя, не взрывая, не поджигая. Только на этом условии красные давали им несколько лишних дней для эвакуации.
Пока прикидывали, как разместиться в кузове «аэропланного» грузовика, пока грузили пулеметы, ящики с гранатами и патронами, пока раздавали по рукам сухари и консервы, Михеев с приятелями подогнали броневики. Их тут же облепили любопытные, а поручик Ветреников с Колькой Михеевым забрались в «Ланчестер» и принялись греметь железом – снимали пушку, для которой не нашлось снарядов. Предназначенный на замену «Гочкис» лежал тут же, на брезенте. Это был один из тех пулеметов, что стояли на присланных Врангелю английских танках «Уиппет». Они, в отличие от обычных, пехотных, питались патронными лентами, а не обоймами, с которыми – поди повозись в тесноте броневой рубки. Где юнкера сперли это творение французских оружейников, так и осталось тайной.
Рота выдвинулась по маршруту около полудня. Ветер взвихривал по опустевшим мостовым листья, нес вдоль фасадов по Владимирской россыпи бумаг, вытряхнутых из окон тыловых контор. Грузовики тарахтели литыми шинами по брусчатке; над фуражками юнкеров, плотно набившихся на лавки, колыхались штыки, «Льюисы» и «Шоши» растопырились на крышах кабин. Редкие прохожие удивлялись, качали головами: над улицами замершего в тревожном ожидании города звучала песня, знакомая любому кадету или юнкеру Российской империи:
Самотопы чудаки,
То кадеты-моряки!
Жура-жура-журавель,
Журавушка молодой!
Ах, как печатали шаг по Крещатику юнкера предвоенного выпуска в далеком июне 14-го! Солнечные зайчики играют на трамвайных стеклах, на латуни поручней, перемигиваются с зеркальными витринами магазинов и кофеен. Барышни под кружевными зонтиками улыбаются марширующей роте:
Полочане, как жиды,
Всегда вместе, все на ты.
Эх, было времечко…
Из города выехали вслед за пылящим «Остином»; «Ланчестер», уставивший из амбразуры ствол «Гочкиса», замыкал колонну. Проскочили мост через Бельбек; слева, между тополями мелькнуло море, и колонна прибавила ходу. А песня не смолкала:
Держит кто фасон дурацкий?
Третий корпус петроградский!
Версты через три закипела вода в