Я его знаю – это было первое, что она подумала, когда прошло это странное наваждение. Я его видела раньше. Но где?
Нет, не видела. Это знание – эта уверенность – пришло мгновением позже. Это, наверное, дежа-вю, решила Полли, чувство ложного узнавания, которое время от времени возникает у каждого и сбивает тебя с толку именно в силу своей странной двойственности, потому что оно одновременно и нереально, и прозаично.
Она на мгновение замедлила шаг и неуверенно улыбнулась в ответ. Потом она поудобнее перехватила ручку контейнера с пирогом, и острая боль двумя молниями пронзила ладонь и запястье. Такое впечатление, что в самой ее плоти вдруг выросли зубья большой металлической вилки. Это опять разыгрался артрит, и боль была адской, но сейчас Полли даже порадовалась очередному приступу, потому что он заставил ее сосредоточиться. Полли заговорила вроде бы без заметной паузы… хотя, почему-то подумалось ей, этот мужчина все равно мог заметить. Его блестящие карие глаза, казалось, многое подмечали.
– Привет, – сказала она. – Меня зовут Полли Чалмерс. Я хозяйка маленького швейного ателье по соседству. Я подумала, раз уж мы с вами соседи, то, может, мне стоит зайти поздороваться до того, как сюда хлынет поток покупателей.
Он улыбнулся, и его лицо как будто просветлело. Полли вдруг поняла, что улыбается ему в ответ, хотя ее левая рука по-прежнему горела огнем. Если бы я не любила Алана, решила она, я влюбилась бы в этого человека вот прямо сейчас и без памяти. «Покажи мне, где ложе, Хозяин, я покорно пойду за тобой». Словно озорной чертенок, проскочила мысль: интересно, а сколько дамочек, которые еще заглянут сюда сегодня, заимеют на него виды? Она заметила, что у него нет обручального кольца; это лишь разожжет огонь в сомлевших сердцах.
– Рад познакомиться с вами, мисс Чалмерс. А я Лиланд Гонт. – Он подошел к ней, протянул правую руку для рукопожатия и едва заметно нахмурился, когда она шагнула назад.
– Простите меня, – объяснила Полли. – Но я не здороваюсь за руку. Не сочтите меня невоспитанной. Просто у меня артрит. – Она поставила жестянку с тортом на ближайшую витрину и подняла руки, затянутые в лайковые перчатки. Самые обыкновенные руки, разве что чуточку искривленные, как будто сведенные судорогой, и левая чуть больше правой.
В городе были женщины, которые полагали, что Полли даже гордится своей болезнью – а иначе с чего бы она так охотно ее демонстрирует? На самом деле все было наоборот. Хотя Полли ни в коем случае не была тщеславной, она все же заботилась о своей внешности и стеснялась своих изуродованных кистей. Если она их показывала кому-то, то показывала очень быстро и сразу же убирала, и каждый раз у нее мелькала мысль, настолько мгновенная, что даже сама Полли не всегда успевала ее уловить: Ну вот. С этим закончили. Теперь можем нормально поговорить.
Обычно люди проявляли неловкость или смущение, когда она показывала свои руки. Но Гонт повел себя совершенно неожиданно. Он схватил ее запястья и осторожно пожал их, хотя