Я уже очнулась и лежала перебинтованная. Оля склонилась надо мной и держала за руку, которую зачем-то порезала.
Но я не ощущала телесной боли. Боль душевная была куда сильнее. Она поглощала меня всю, целиком.
– Ни за какие клятвы! Я Далосу даже на смертном одре помогать не стану! Это ты с ним договаривалась, это ты ему должна, а я – никому ничего не должен!
– Фил… Фил, она тебя спасла, и спасет еще не раз!
– Она? Она – дикарка, забыла, кто такой олим Айдака? Или тебе напомнить? – Фил чуть не кричал. – Пропащий, отрекшийся Световик! И спасла она меня ради себя, чтобы не видеть твои слезы и не слушать всю дорогу причитание с писклявым похрюкиванием…
– Фил…
– Нет!
– Фил, ты же – титан. Что тебе дикарка сделает? Она не помнит себя…
– Это – пока! Ты разве не видишь, что она с бешенным темпом возвращается. Надо быть самоубийцей, чтобы оставаться при ней без сил и оружия. Как ты думаешь, кого из нас она укокошит первым?
– Фил, она никогда не будет прежней. Сейчас она бесстрастна, – Оля хлюпнула, и я поняла, что она плачет. – Помоги! Время…
– Ага, совсем как ангел… Сколько раз она меня чуть не убила?
– Но не убила же. Она уже не сможет. Пожалуйста, Фил.
Он неохотно ухнул и сел рядом с моей раной на руке.
– Хорошо. Но чтобы ты знала: это – только ради себя. Не ради тебя, неумеха, не ради нее – Далосовского непослушного и скверного орудия… Ради себя, понятно?
– Да, – Оля снова хлюпнула и икнула.
Глаза у меня были закрыты, но я видела то чудо, что сотворил титан…
Фил был прекрасен. Он обратился настоящим титаном: в серебристой одежде; в кольчуге, похожей на перья; вместо волос на голове – перья с ушками филина; светился как ангел.
Он расправил огромные могучие крылья…
Несмотря на то, что одно крыло было помято и без одного значимого пера – смотрелся он превосходно.
И сейчас я увидела, что его глаза не темно-желтые, как у совенка, а светло-зеленые, и такие живые, что просто полны жизни и света.
Фил начал вращаться, и вокруг него образовалась воронка из мелких перышек.
Он подбросил вверх брошку, на которую упал луч света. Брошка попала в облачко перьев, и когда перышки растворились – брошка оказалась на его груди, а из нее – прямо мне в ранку на руке – упала серебристая капля света.
Меня наполнил свет. Я растворялась в музыке Световиков. Это был гимн счастья и светлой радости.
Я не помнила, кто я…
Я была лучом…
Я радовалось своему существованию и возможности светить…
– Дарьян, вставай… Дарьяна, нам пора идти… – пыталась поднять меня Оля.
Я открыла глаза.
Фил сидел на ее плече, и мне показалось, что вместо птичьей головы я вижу лицо титана с каким-то презрительным выражением. Он даже смотреть на меня не хотел, словно