– Мужики! – прилетел утром, как обычно приказчик с громким криком. – Вставайте, – есть разговор!
Лагерь стал оживать: татары и башкиры начали заунывно читать молитвы, кержаки молча оживляли костёр, а ватаге Сундукова матерились, крестили лбы и не торопились вылезать из шалашей на росистый прохладный луг, окутанный молочным туманом.
– Зябко, едрёна вошь! – проворчал одноглазый Николай, поправляя котел над потухшим костром. Он разгреб золу, открыв оставленные с вечера угли. Положив на угли узкие полоски бересты, встал на колени и с силой начал дуть. Слабый огонёк побежал по бересте, скручивая её в колечки. На подёрнутые огнем колечки бересты положил мелкие сухие сучья ели и пихты. Вскоре костёр горел в полную силу.
– Мужики, – сунул бородатую физиономию в шалаш ватажник. – Приказной сегодня что-то хочет нам объявить: орал как – то по иному, – не так как в прежние дни.
– А чего он может сказать? – кроме того, что работать мужики надо, – отметил немногословный, обстоятельный Арсений.
– А вот шиш его знает приказного-то? – может учудит чего нам?
– Нечего ему чудить, – вступил в разговор, откашливаясь Сундуков. – Работе скоро шабаш! «Остальное» будут на следующий год доделывать.
– Да иди ты! – удивился Михаил. – Не поворачивайся Онуфрий – ведь шалаш развалишь и меня ненароком замять можешь..
– То-то. Сведения у меня верные. Вылезаем!
Ватажники поругиваясь, поёживаясь от холода, выползали из шалашей, и подходя к костру молча грели онемевшие от холода тела. Отогревшись, мужики уселись вокруг котла с кашей. Трапеза прошла в полном молчании. Только Арсений высказал неудовольствие,
– Можно было бы мяса заготовить?
– За мясом бегать надо, – а работать кто будет? – ответил кашевар. – Давайте: побегайте!
– Да здесь дичи не меряно: чего и бегать за ней, – высказался Михаил.
– Набегаетесь ещё, – вытирая ложку о штаны, отметил Сундуков. – Будет вам время. Идите на поляну, а я взгляну: где у меня лошадь пасётся.
На небольшой поляне, перед большим шалашом, сделанным в виде чума, собрались все вольнонаемные строители дороги. Башкиры и татары оживлённо переговаривались между собой на родных языках. Пёстрые халаты башкиров обязательно дополнялись меховым головным убором – малахаем. Татары были одеты в серые азямы, но зато многоцветные тюбетейки выделяли этот народ среди общей толпы строителей дороги. Старообрядцы стояли поодаль от общей толпы, степенно поглаживая бороды, ведя неспешный разговор о погоде, о благодатном и богатом уральском крае.
Когда первые лучи солнца легли на вершины деревьев, возле проложенной дороги, перед толпой строителей, вытирая жирные толстые губы рукавом кафтана появился приказчик Лизунов.
– Ну, мужики, согласно подряду