Распутье – где каждый выбирает тропинку. Духа или плоти. С невероятной скоростью начинают появляться всякие ООО и аоо. У людей – появилась возможность быстрого лёгкого заработка, они – изголодавшиеся и надтреснутые – бросились на мясо. Они начали жрать, хватая куски побольше, заталкивая их в рот руками, давясь, уже даже – через силу.
У собак нет чувства меры в еде. Ограничена у них в еде ответственность. И если предлагать мясо собаке без продыху – у неё случится заворот кишок. Люди – в период голой местности – вспоминают инстинктивно свою звериную половину. И кровожадность «надо набить брюхо, пока дают» сделала свое чёрное дельце. Хе-хе. Потирая руки. Произошло – оживотвлевание человека. Животное домашнее – человек. И с этим не поспоришь.
Я говорю словно старый человек, и кто-то упрекнёт меня в брюзжании, но я продолжаю – потому что нечто стоит надо мной. И это нечто не позволяет мне молчать. Нет – по физическому возрасту я не старше своих друзей, но по духовному возрасту – я много древнее. И все книги – стоящие у меня за спиной, а их не мало, несмотря на то что самые близкие отправились в читинскую область хлопотать о библиотеке – словно мною же и написаны. Я читаю сразу по семь-восемь книг, словно проглядываю их рентгеновским зрением.
С окраины духовного опыта – я говорю – человек близок к вымиранию. Его срочно надо заносить в Красную книгу. Человека обыкновенного. Окрас обычный. Нрав – непостоянный и мерцающий. Человека нужно обнести колючей проволокой, прижать его к небу – смотри, ты видишь небо? Да смотри же, чёрт тебя побери?!
Шаг в сторону
У меня такое видение, что стена – это вовсе не вертикаль, а такой же низ. Как и пол. Только в другом измерении. Там живут другие существа, и наши – деревья – да и мы сами – служим им боковинами. Возможно – скорее даже всего – они нас не видят. Как и мы их. Стряхиваю с седьмого этажа искры от сигареты. Ночью получается красиво.
Без всяких. Чай\кофе без
Я, может быть, пожалею об этом, но я говорю – о пережитом мною. Пережитом мною летом. Лето горело. Вся земля горела. Стоял страшный смог, и твердь было не различить с поднебесной. Так же горела и я. Так же – и я не различала, где мой дух – а где моё тело. Мы с землёй выжили. И теперь – рассказываем об этом.
Нервную школу свою я закончила с тройкой по истории и сольфеджио и с прекрасным диагнозом – псориаз. Так и сказала доктор – а кстати, вы в курсе, что у вас псориаз? Нет – я не была в курсе, но – теперь ок – я в курсе. Поступила в литинститут, в горьковку и одновременно на жур-фак, который полюбила с первого взгляда. Какой там к чёрту – литинститут, когда здесь Ломоносов, когда здесь – был первый филиал МГУ?
На жур-факе на самом первом курсе училось всего около двенадцати человек. 12 апостолов