– Пап! – рыдала та. – Пожалуйста… Пап!
– Знаешь, где спрятаны деньги? – спросил ее Корж.
– В сейфе! Все в сейфе! – ответила девчонка. Бросив на отца разъяренный взгляд, она выкрикнула:– Боже! Да скажи же ты им все, пока нас не убили!
– Закрой свой рот! Закрой свой рот, идиотка! – в бешенстве закричал Мойсов. – Клянусь Богом, если мы выживем сегодня, я отправлю тебя на другой конец света!
Алекс повернул к ней голову и ухмыльнулся:
– Видишь, как ты разозлила папочку.
У дочурки Мойсова едва не упала челюсть.
– Почему ты… Почему ты так говоришь со мной? – всхлипнула она. – Нас хотят убить, а ты…
– Я сказал тебе заткнуться! Так что заткнись!
На несколько секунд в помещении стало очень тихо, каждый в этой комнате думал о своем.
Алекс выставил правую ногу вперед, и перед тем как приготовиться к броску, бросил взгляд в сторону белокурой девчонки из кладовки. Она сидела на полу, прижимаясь спиной к стене. Ее глаза были по-прежнему закрыты, и только сейчас Алекс заметил, что грязные руки и ноги не перемотаны скотчем. Она просто сидела, дрожа от страха и отворачивая голову ото всех так старательно, что казалось, будто совершенно не чувствовала себя частью этой поганой семейки. Словно, ей снился жуткий сон, и она отчаянно пыталась очнуться.
– Где деньги? – повторил он, все еще глядя на девицу.
– Урод! – выкрикнула дочка Мойсова, и Алекс тут же развернулся к ней. – Конченый урод!
Прицелившись, он с легкостью метнул нож, который с силой вонзился в бедро девчонке.
– Что вы делаете?! – в истерике заорал Мойсов, стараясь перекричать визг своей дочери. – Хватит! Хватит! Не трогайте ее!
Алекс повернул к нему голову:
– Твоя чокнутая дочурка только что назвала меня уродом, думаешь, мне это понравилось? Ты ведь согласен, что у нее язык без костей, так что, скажи мне «спасибо», может после этой ночи она перестанет слишком много болтать, а?
– Ты заплатишь за это! – орала девчонка. – Папа! Папа, мне так… Мне так больно! Пожа… Пожалуйста…
– У меня всего один нож, пойми. Каждый раз, когда ты будешь молчать, я буду метать его в любого из вас четверых. А потом – медленно доставать его из вашей плоти. Только подумай, как сейчас будет больно твоей доченьке.
Кивнув напарнику, Алекс снова взглянул на сотрясающуюся девицу у стены. Она продолжала жмуриться, стараясь не видеть и не слышать ничего, что здесь происходило. И когда дочка Мойсова стала орать еще громче, от того, что Корж медленно вытягивал из ее бедра нож, девчонка из кладовки задрожала так сильно, что едва могла прикрывать уши руками.
Алекс стоял как завороженный, впервые почувствовав необъятную тяжесть в груди. Заложники всегда плакали, рыдали и сотрясались от страха, и никто не заставлял его проявить к ним хоть каплю сочувствия. Конечно, он не был в восторге от того, что делал с ними, но ведь иначе невозможно было разговорить их. Иной раз они верещали