Татарские связи Ростовского княжества отразились и на его топонимике: «При изучении географической номенклатуры центральных губерний России исследователю бросается в глаза один примечательный факт. В то время как в других губерниях Центральной России мы встречаем только по одному, по два или, самое большое, по три селения с названиями Баскач или Баскаки, или Баскаково, в пределах Ярославской губернии, занимавшей как раз (бóльшую часть, по-видимому, не всю) территорию Ростовского княжества, мы встречаем десять селений с названием Баскаково, Баскачево, Баскач. Если мы нанесем на карту указанные селения, то увидим, что два из них лежат недалеко от самого Ростова (в б. Ростовском у.), а остальные составляют цепь, которая проходит через территорию Ростовского княжества… Это явление совершенно невозможно объяснить случайностью. Перед нами, надо думать, следы усиленной концентрации баскаческих отрядов в районе Ростовского княжества»32.
Особое внимание Орды к Ростовскому княжеству вполне объяснимо. После разгрома войском Батыя великокняжеской столицы Владимира, которая так никогда и не смогла полностью восстановиться, главным городом Суздальской земли стал Ростов. Фактически к нему вернулся его столичный статус, которым он обладал до возвышения княжеского Суздаля, а потом Владимира. Ещё несколько десятилетий после татарского завоевания Ростов продолжал сохранять свои древние вечевые порядки. Именно в нём в 1262 г. началось восстание против татарских откупщиков: «Въ лето 6770 (1262). Избави Богъ от лютаго томленья бесурьменьскаго люди Ростовьския земля: вложи ярость въ сердца крестьяномъ, не терпяще насилья поганых, изволиша вечь, и выгнаша из городовъ, из Ростова, изъ Володимеря, ис Суждаля, изъ Ярославля»33.
Правители Орды стремились удержать Ростовское княжество под своей властью, используя политику кнута и пряника – с одной стороны, размещая на его землях усиленные отряды баскаков, с другой, приближая к себе и осыпая почестями его князей. Последние оправдывали свою коллаборационистскую политику заботой о народе, как явствует из летописного панегирика князю Глебу Васильковичу, скончавшемуся в 1278 г.: «Сесь от уности своея, по нахожении поганыхъ Татаръ и по пленении отъ нихъ Русскыа земля, нача служити имъ и многи христианы, обидимыа отъ нихъ, избави и печалныа утешая, брашно свое и питие нещадно подавая, и многу милостню нищимъ, убогимъ, сиротамъ, вдовицамъ, маломощнымъ подавааше»34.
Однако понимания протатарская политика ростовских князей у жителей Ростовского княжества не находила. Даже автор Жития Михаила и Фёдора Черниговских, написанного в Ростове между 1271 и 1277 г. приближённым Бориса и Глеба Васильковичей, обращался к святым с просьбой: