– Осталась небольшая формальность, синьор Манчини, – оживился клерк, – вы должны сказать секретное слово для открытия ячейки, не забыли его за сорок лет?
– Нет, не забыл, – ответил Паоло, – это слово Шамбала, место, где все счастливы.
– Шамбала, как интересно, – удивился клерк, – подождите минуту, я принесу ваши сбережения.
Через несколько минут он вернулся, неся небольшой, туго набитый мешочек, размером со страусиное яйцо.
– Вот ваши ценности, синьор Манчини, – клерк передал мешочек Паоло, – еще одна небольшая формальность. Нужно оплатить аренду сейфа.
Паоло развязал мешочек, достал два бриллианта по два карата каждый и положил их на стойку перед клерком.
– Этого будет достаточно?
– Безусловно, – любезно ответил клерк и положил один из бриллиантов себе в нагрудный карман.
– Аривидерчи, – попрощался Паоло и неторопясь вышел на улицу, где бушевала весна.
– Студент —
– Вы ничего не знаете, Александр Сергеевич, вам неуд, – укоризненно произнес преподаватель сценического мастерства, – и дополнительные вопросы вы тоже не знаете. Ну как же так. Вы же будущий актер. Как же Мейерхольд, Станиславский, они смотрят на вас с немым укором.
– Я исправлюсь, – извиняющимся тоном ответил Александр.
– Исправится он, – съязвил преподаватель, – конечно исправитесь. Доучиться до четвертого курса и так ничего не знать. А еще с такой фамилией. Пишите заявление на пересдачу, или, может быть, вы хотите отчислиться?
– Нет, я буду пересдавать, – заверил Александр.
В Ленинграде наступило лето. Солнце засветило ярко-ярко на голубом, с редкими облачками небе, создавая приподнятое настроение. Над городом повисло теплое марево, сквозь которое прорывалось белое облако проносящегося прочь тополиного пуха.
В театральном институте наступила пора экзаменов. Полупустые до недавнего времени коридоры забурлили шумными и вечно спешащими студентами – будущими актерами, сценаристами, театральными критиками и прочими служителями муз.
Будущий актер Александр, студент четвертого курса, вышел с экзамена несколько озадаченный. Впереди были еще несколько экзаменов, а по первому уже был неуд. Правда, его оправдывало одно обстоятельство. Любовь, как океанская цунами, захлестнула его этой весной и потащила на дно беззаботного существования.
Она училась на два курса младше и накануне получила аналогичную отметку. К тому же, в конце лета, они должны были расписаться и узаконить свои отношения. Проблемы, как снежный ком, навалились на Александра, но нужно было их решать.
Привычными коридорами он дошел до деканата, постучался и вошел с виноватым видом.
– А-а-а, Пушкин, Александр Сергеевич, ну как там поживает Евгений Онегин? – пошутила секретарша.
– Жив-здоров, а декан на месте?
– Будет попозже, а сам с чем пожаловал?