– Каким эмбрионом? – не понял его Пит Старлинг.
Зато Маргарет Слоун, у которой было трое детей, все поняла мгновенно.
– Амелия беременна? – спросила она с той теплой улыбкой, с которой до Ноля было принято встречать столь радостные новости. Теперь реакция зачастую была более сложной, но и старые привычки никуда не делись.
– Уже нет, – ответил Дюб. – Мы заморозили эмбрион. Мое единственное условие – он отправится в космос вместе со мной.
– Условие принимается, – объявила президент таким голосом и с таким выражением лица, что всем стало ясно – совещание окончено.
– Свежие картофельные хохмочки были? – поинтересовалась Айви. – Нужна же мне, однако, хоть какая-то отдушина?
Дина не знала, приятно ли ей, что в глазах Айви ее обреченное семейство представляет мишень для шуток, но поскольку до конца света оставалось четыреста тридцать три дня или около того, обижаться тоже не стоило.
Чувства по отношению к остающимся внизу вообще за последнее время несколько огрубели. Чисто по-человечески было совершенно невозможно испытывать должное сочувствие к каждому из семи миллиардов человек. В шутках, звучащих по радиосвязи, Дина стала замечать все больше черного юмора и ловила себя на том, что и сама хоть чуть-чуть, а улыбается.
Причем, как продемонстрировали родственники Дины, черный юмор был теперь свойствен не только облачникам. Имея вполне развитый интеллект – для их рода деятельности это было совершенно необходимо, – они, однако, не чурались той разновидности шахтерского юмора, в значительной степени основанного на розыгрышах и приколах, которой она не встречала ни в школе, ни в университете. В частности, найдя себе подходящую тему для шуток, они уже никогда с нее не слезали. Так, шутливое сообщение азбукой Морзе насчет посадки картошки, которое Руфус отстучал вскоре после Кратерного озера, развилось в целый поджанр непрерывных шуточек относительно того, как клан Макуори готовится к Каменному Ливню. В посылках от семьи, которые Дина получала время от времени, она теперь постоянно находила то мелкий клубень, на котором еще оставалась присохшая земля, то пластмассовые части тела игрушек из серии «мистер Картофельная голова». К стене ее мастерской был приклеен липкой лентой ржавый автомобильный номерной знак из Айдахо с лозунгом «Гордимся своим картофелем!» – подарок Руфуса, который раздобыл его через старого приятеля, работавшего там на серебряных рудниках.
– Совсем-совсем ничего? – переспросила Айви.
– Да нет, у меня теперь этой картофельной белиберды как грязи, – пожала плечами Дина. – Я просто уже не так уверена, что они шутят.
– В каком смысле?
– Ну, сначала я думала, они имеют в виду что-то вроде: «Ну да, мы знаем, что обречены, но не хныкать же по этому поводу, будем веселиться, пока живы». Но теперь я задалась вопросом – а чем они, собственно, заняты? В том смысле, что они так и торчат на хребте Брукс вместе с уймой всякого