– Только не сейчас.
– А что произошло? – поинтересовался Хольберг.
– Вы работаете с ее адвокатом? – в свою очередь спросила она.
– Как вам сказать, – вздохнул Хольгер. – И да, и нет.
– Это не ответ.
– Официально я этим не занимаюсь.
– В таком случае сейчас ничего не получится, – отрезала Линдфорс и повесила трубку.
Пальмгрен был вне себя. Потом гнев сменился беспокойством, и он долго лежал в постели, постукивая пальцами здоровой руки по одеялу и представляя себе картины одна кошмарнее другой. И во всем был виноват он, с самого начала. Тем не менее Хольгер попытался взять себя в руки. Ни к чему понапрасну распалять воображение. Ну почему он так беспомощен…
Тут следовало бы немедленно брать быка за рога. Но вместо этого Пальмгрен стонал, тяжело ворочая наполовину парализованным телом. Он не мог даже сесть в инвалидное кресло без посторонней помощи – не говоря уже о том, чтобы с ним управляться. Но настоящая пытка начиналась ночью, когда Пальмгрен чувствовал себя приколоченным гвоздями к матрасу, словно к кресту. «Моя Голгофа» – вот как он называл это время. Даже старина Экелёф со своим кулаком, поднятым среди кувшинок, не мог утешить его в такие часы. Хольгер взглянул на телефон. Он вспомнил, что ему как будто кто-то звонил, пока он ждал соединения с Флудбергой. И точно, это был Микаэль Блумквист. Пальмгрен обрадовался, когда прочитал его сообщение. Пожалуй, только Блумквист и мог помочь ему в сложившейся ситуации. Хольгер набрал его номер, но ответа не дождался. Пришлось звонить несколько раз, прежде чем в трубке послышался голос Блумквиста. Микаэль пыхтел и как будто задыхался, но Хольгер сразу понял, что это пыхтение иного рода, нежели его собственное.
– Я помешал? – спросил Пальмгрен.
– Нет, ну что ты, – отозвался Микаэль.
– У тебя дама?
– Нет, нет…
– Да, да… – послышался женский голос на заднем плане.
– Тогда не буду вас беспокоить. – Хольгер даже в критической ситуации нашел в себе силы оставаться джентльменом. – Я позвоню твоей сестре.
– Нет, нет, – испугался Микаэль. – Я сам пытался с тобой связаться. Ты ведь ездил к Лисбет, так?
– Да, и теперь очень за нее беспокоюсь.
– Я тоже. А что, собственно, случилось?
– В общем… – Хольгер замялся, вспомнив совет Блумквиста никогда не говорить о важных вещах по телефону.
– Что? – не выдержал Микаэль.
– Похоже, она что-то узнала.
– О чем?
– О чем-то таком, связанном с ее детством. Но самое страшное,