В делах осень подоспела, а с ней закончилась командировка. Возвращались, как и приехали с разницей лишь в том, что Байкал не видели, проехали ночью.
Живем по-прежнему в гостинице. В свободные вечера посещаю спортзал при доме офицеров или сижу в библиотеке. Не знаю, кто и за что клюнул меня в темечко, но увлёкся чтением исторических романов и философией Руссо. Странно и то книги эти в библиотеке были. Женщина – библиотекарь, когда просил ту или иную брошюру по философии, глядела на меня долгим непонимающим взглядом. А позднее призналась, что книжонки эти никто и никогда не просил за время её многолетней здесь работы. Лицо её выражало явную ко мне жалость: «Видно «тронулся» парень, а такой ещё молодой». Друзья постоянно подтрунивали надо мной, приговаривая: «Ну сколько можно? Подурачился и хватит». Я упорствовал. Книги не просто читал. Интересные мысли, цитаты выписывал в толстую тетрадь специально заведённую. И только те, которыми можно блеснуть и сойти за умника, стремился запомнить.
В воскресные вечера, когда нет возможности выехать в город холостяцкой компанией, дружно, слегка подшофе появляемся в танцевальном зале гарнизонного ДОСа. Местные красавицы в кокетливом восторге – женихов на выбор. Ребята, приехавшие из западных районов и особенно Москвы и Подмосковья, завезли новый стиль одежды с зауженными книзу брюками. Поначалу те, что жили по другую сторону Урала – азиаты, несколько подотставшие, пренебрежительно называли их стилягами. Я вовсе не махровый консерватор, а так – от противного, заказал местному портному пошить мне гражданский костюм из тёмно-синего английского бостона с широкими штанинами типа клёш. Изумлённый мастер скромно пытался умерить мой моряцкий пыл при моём-то малом росте. Но где там. В конце, концов, он уступил на ширине в тридцать сантиметров. Я настоял на тридцати двух.
Новый стиль одежды быстро вошёл в моду, прижился. Мне же в широких штанах щеголять стало неприлично. Первый костюм, справленный на свои деньги, пришлось выбросить – мода безжалостна.
Занятие спортом давно стало потребностью. Как всегда, с предпочтением отношусь к тяжёлой атлетике, гимнастике, стрельбе из личного оружия. Тренеров у нас нет, только личный энтузиазм. Когда появлялась необходимость выехать на соревнования, возникали противоречия между командирами и политработниками. Одним, нужно было показать политико-воспитательную деятельность, другим нужна была лётная работа. А у «холопов», как говорится в поговорке, чубы трещали.
Поэтому спортом занимались немногие, только одержимые.
К государственным, особо революционным праздникам, как всегда, готовились загодя, с размахом. Здесь у всех единый порыв, стремление.