Я чувствовал, как моя жизнь стремительным потоком входит в нее. Сырой, промозглый сельский замок, Париж, театр на бульваре, похищение, каменная башня, Обряд Тьмы, совершенный Магнусом, пожар, одиночество, плач осиротевшего ребенка, комната с сокровищами… Мне показалось, что она смеется. Я видел ее зубы, вонзившиеся в мое сердце, прямо в мое сердце. Ошеломленный, чувствуя головокружение, я отпрянул и вцепился в столбик полога, пристально глядя на Мону.
Колдовство!
Она смотрела на меня снизу вверх остекленевшими глазами. Губы испачканы кровью. Всего одно прикосновение – и вся ее боль ушла, наступил долгожданный момент избавления от боли, от необходимости бороться, страх исчез.
Она просто не могла в это поверить.
В промежуточном состоянии между человеком и вампиром она дышала ровно и глубоко. Голодный гибрид, обреченный гибрид. По мере того как кожа Моны наполнялась соками, щеки постепенно округлялись, губы приобретали форму, под глазами исчезали темные впадины, к ней возвращалось прежнее очарование. А потом под хлопчатобумажной сорочкой начала подниматься грудь, руки становились восхитительно округлыми. О да, я настоящий дьявол. Она снова вздохнула, прерывисто, словно в экстазе, и посмотрела на меня. Да, все правильно, я великолепен и знаю это. Что ж, теперь у нее достанет сил выдержать Обряд Тьмы. Квинн был потрясен. Он так любил Мону. Я оттолкнул его. Прочь! Это мое!
Я приподнял ее над ложем из цветов. Сосуд с моей кровью. Лепестки осыпались на кровать. С губ чуть слышно срывались строчки стихов: «… Или была созданием, рожденным в стихии вод…»[6] Я прижал ее к себе. Я хотел вернуть свою кровь. Я хотел ее.
– Маленькая ведьма, – прошипел я ей на ухо. – Ты думаешь, что знаешь все, на что я способен?
Я крепко прижал ее к себе. И услышал ее тихий мелодичный смех.
– Продолжай, покажи мне! – сказала она. – Я не умираю.
Квинн испугался. Он обнял Мону и коснулся моих рук, пытаясь заключить в объятия нас обоих. Жест был удивительно нежным. Я любил Квинна. Ну и что? Она была моей.
Я прокусил кожу на ее шее.
– Я собираюсь забрать тебя, малышка! – прошептал я. – Тебя ждет большое будущее!
Сердце учащенно забилось у нее в груди. Она все еще на грани. Я вонзил зубы глубже и почувствовал, как она застыла в моих руках. Восхитительный паралич. Я медленно всасывал ее кровь, соленую, смешанную с моей. Я познавал ее: прекрасное дитя, нимфетка, школьница-проказница, из тех, кто все хватает на лету, с задатками гения, ухаживающая за спившимися родителями, ее веснушки и улыбка, ее жизнь – веселая, шумная, наполненная играми и шутками. Этой вечной мечтательнице не усидеть за клавиатурой компьютера, а в будущем предстоит унаследовать миллиарды Мэйфейров, она похоронила родителей – связанные с ними проблемы и волнения остались позади. У нее было столько мужчин, что не сосчитать.