Звонок в 911 как болевой сигнал в хвосте динозавра – геологическая эпоха пройдет, а он еще до мозга не добрался. Неповоротливая громовая ящерица Департамента полиции Нью-Йорка переваривает информацию чрезвычайно медленно – и даже глазом не ведет в сторону всех этих эволюционно продвинутых млекопитающих, вроде сотовых данных, вайфаев и коммуникаций финансового сектора, мельтешащих у нее под лапищами.
Одним словом, прошло семь долгих минут, прежде чем кого-то посетила светлая мысль: а ведь детективы Первого участка Джон Тэллоу и Джеймс Розато находятся в восьмистах ярдах от того парня, что нагишом с дробовиком бегает! И детективов тут же вызвали на место происшествия.
Тэллоу опустил стекло машины с пассажирской стороны и сплюнул никотиновую жвачку на Перл-стрит.
– Ты же не хотел, – сказал он Розато, равнодушно проводив взглядом курьера в кислотно-лимонной лайкре на велике: парень показал Тэллоу средний палец и обозвал преступником. – Ты же всю неделю трындел про свои колени, как они болят – и что? Только что взял вызов из дома, где лифта нет! Он такой последний на Перл остался…
Джим Розато недавно женился – на медсестре греческого происхождения. Сам Розато был наполовину ирландцем, наполовину итальянцем, и в Первом народ вовсю заключал пари, кто кого за год заживо сожрет – итальянец ирландца или наоборот. Победила греческая медсестра. Она потребовала от Джима заняться здоровьем и запугала беднягу до такой степени, что тот согласился бегать трусцой до и после смены. Всю прошлую неделю Джим вползал в участок с видом разжевавшего осу бульдога, призывая всех и каждого в свидетели, что колени у него не гнутся и жить ему осталось всего ничего.
Когда Розато ругался, у него прорезался ирландский акцент – не иначе как дублинская матушка напоминала о себе из-за гробовой доски.
– Блин, ты откуда все это знаешь, а?
На заднем сиденье машины возвышались геологические отложения книг, газет и журналов, а также катались пара читалок и перепрошитый «серый» айпад. Чтобы затолкать в машину подозреваемого, напарники по очереди трамбовали эту кучу ногами. Тэллоу много читал, этого было не отнять.
Розато треснул по рулю, развернулся и припарковался перед домом на Перл-стрит. Приземистое мрачное серое здание походило на древнюю окаменелость, в которую заселились ищущие крова людишки. Остальные строения с этой стороны улицы могли похвастаться дермабразией, лечеными зубами и прочим косметическим ремонтом – они стояли по бокам от старенького дома, как самодовольные дамочки за тридцать, что извели ботоксом морщины и теперь жалостливо приобнимают дряхлого родственника. Многие, похоже, пустовали, однако же по улице ходили стада юношей в хороших костюмах и жутких галстуках с приклеенными к уху телефонами и яркие вереницы костлявых девиц, тычущих острыми ногтями в экраны гаджетов.
Внутри старого дома грохнул выстрел, и толпа, как стая фламинго, резво перебирала длинными ногами прочь.
– Это была твоя идея, – спокойно сказал Тэллоу, хлопая дверцей машины.
А потом машинально опробовал, хорошо ли ходит «Глок» в кобуре под пиджаком. Розато на негнущихся ногах пошел к двери дома.
Ведь не зря столько копов женится на медсестрах. А все потому, что обычные люди жизни не знают, а медсестры – знают. Жизнь – это убийственно долгие смены, когда не знаешь, куда себя девать со скуки, а потом вдруг несешься сломя голову на вызов, а там все в кровище… Тэллоу усмехнулся и пошел за сморщенным от боли напарником. Дверь он притворил как можно тише и только после этого вытащил оружие.
Под ногами заскрипел паркет холла. Там и сям деревянных плашек недоставало, и в дырках виднелась подложка из гнилых газет. У южной стены из-под паркета выглядывало знакомое лицо – с фотографии улыбалась какая-то знаменитость пятидесятых… Пластиковые обои лоснились от старых никотиновых разводов, воздух стоял влажный и теплый, а перила лестницы мерзко поблескивали дегтярной чернотой.
– Мать твою налево… – пробормотал Розато, взбираясь по ступенькам.
Тэллоу попытался скользнуть вперед, но Розато повелительно отмахнул – держись, мол, сзади. Прежде чем получить повышение и стать детективом, Розато долго работал патрульным и оттого полагал, что на улице напарнику с ним не сравниться. Тэллоу у нас вечно в облаках витает, говорил Розато. А вот он, здоровяк Джим, знает, как дело делать, – сколько лет улицу топтал.
С верхней площадки доносились вопли. Похоже, голый парень с дробовиком очень расстроился из-за подсунутого под дверь письма, в каковом сообщалось: так и так, здание приобрела строительная компания, и всем квартирантам предлагается замечательный срок в три месяца, чтобы подыскать себе другое жилье. Голый парень с дробовиком орал, что пристрелит любого ублюдка, который попытается выгнать его из дома, – потому что это его дом, и никто не имеет права принуждать его к тому, что он делать не желает, и до кучи у него дробовик есть. Про то, почему он голый, парень не сказал ничего. Видно, настолько разозлился, что забыл про такую малость, как одежда.
Детективы поднялись на второй