– Как вы себя чувствуете? – спросил мужчина, – Что-нибудь болит?
– Ничего не болит, но сильная слабость. И тошнота, – тихо сказал Рин.
– Цо! Я очень рад, что вы поправляетесь, – человек улыбнулся, – Меня, кстати, зовут Хотис, я доктор.
– Вы доктор? А что со мной?
– Вы почти сломали шею, я вставил на место шейные позвонки и наложил гипс.
Не веря своим ушам, Рин потрогал шею. Руки нащупали что-то твёрдое. «И правда, гипс», – подумал он.
– Дышать можете, шея не болит? – спросил доктор.
– Не болит, спасибо. А что это за запах?
– Где? – удивился доктор, – здесь всё чисто и ничем не пахнет.
Вновь открылась дверь, и в комнату вошёл дядюшка Фонн. Судя по испарине на лбу, он вышел прямо из своей мастерской. Желудок Рина вывернуло наизнанку. Его вырвало прямо на каменный пол. «Хорошо, что успел повернуться», – подумал Рин Корди. Странно, но после этого ему полегчало. Девочка-девушка бросилась подтирать блевотину.
– У вас, видимо, обострено обоняние, – сказал доктор, – Мистер Фонн, вы пока выйдите. Пускай человек привыкнет.
– Вас, кстати, как зовут? – обратился к Рину доктор.
– Я – Рин Корди….
– Очень рад, у вас понемногу возвращается память. Завтра если всё будет хорошо, я сниму гипс.
Доктор попрощался и вышел, а Рин снова провалился в небытие.
Через некоторое время темнота отступила, и он оказался дома. Луиза наливала чай.
– Дорогой, чай готов, – она сидела за столиком и ждала.
Рин ворвался на террасу, широко раскинув руки. На шее у него сидел Теодор. Он крепко держал отца за шею и громко смеялся.
– У-у-у! Истребитель четыре-семь, прошу разрешение на посадку. У-у-у, – Рин одновременно изображал гул двигателей и переговоры пилота, – Захожу на круг, вижу полосу, сажусь, сел!
С громким смехом оба повалились на огромный диван. Луиза улыбнулась. Что ещё нужно для счастья? Любящий муж и сын.
– Беги, играй, – Рин отправил сына на улицу, – Милая, я иду!
Они пили чай и любовались друг другом.
– Ведь война тебя не коснётся, правда?
– Правда, правда. Я ведь всего лишь простой инструктор.
– Хороший инструктор, – поправила жена, – И первоклассный лётчик!
– Думаю, до этого не дойдёт. Знаешь, сколько у нас первоклассных лётчиков?
Картинка вдруг сменилась. Тот же дом, тот же чайный столик. Луиза подняла на него свои заплаканные глаза.
– Как же так? Как же так?
– Не надо, не плачь. Ну что со мной может случиться? Обещаю тебе: я буду себя беречь и обязательно вернусь целым и невредимым.
– Там гибнут люди. Там ежедневно гибнут люди, – монотонно повторяла Луиза.
– Я