Горькая начинка сладкой конфеты,
или Судьба России в судьбе семьи
Иногда, не скрою, мне хочется закрыть эту тему на три замка и швабру. Закрыть раз и навсегда и не думать о ней. Но этого не случается. Подавленная эмоция время от времени выпрыгивает наружу. И здесь лекарство одно: поделиться своей эмоцией с другими. Лекарство редко бывает сладким, но чтобы излечиться, необходимо эту горечь проглотить. И не верьте тому, кто вам скажет, что время лечит. Это неправда. Даже если и лечит, то не излечивает. Итак, мы совершаем прыжок в историю. Наш стол накрыт, и мне остаётся подобрать команду. Помните известную фразу Ф. Феллини про режиссёра? «Режиссёр – это Колумб. Он хочет открыть Америку, а вся команда хочет домой». Попробуем заменить слово режиссёр на слово автор. Наш корабль поднимет паруса только тогда, когда читатель сам захочет плыть в эти загадочные исторические дали, приближаясь к истине. Попутного ветра! А мы возвращаемся к истории.
Речь пойдёт об одном из создателей знаменитой мебельной империи. Его имя – Павел Александрович Шмидт.
Уроженец Риги, Матвей Шмидт обосновался в Москве после пожара 1812 года. Это были годы больших перемен и бума железнодорожного строительства. Для вокзалов между Москвой и С.-Петербургом срочно требовалась мебель. Сын Александр и занялся этим делом, получив звание поставщика Двора Его Императорского Величества. Но по-настоящему расширить производство и создать огромную мебельную индустрию удалось Павлу Александровичу, его сыну. Не думаю, что по любви (скорее, ради дела), в 1880 году он женился на богатейшей наследнице из семьи Морозовых – Вере Викуловне. Есть все основания предположить, что этот брак путем слияния капиталов явился новым витком в развитии бизнеса. Иначе как объяснить тот факт, что при составлении завещания Павел Александрович оставил без внимания супругу, завещая всё детям?! Ведь именно благодаря её деньгам он получил возможность расширить производство, построив новые фабрики и мастерские. Складывается впечатление, что это его решение было взвешено и продумано. Более того, не видя в детях перспективных продолжателей своего дела, он в последние годы жизни хотел и вовсе продать фабрику. А продав – разделить прибыль поровну между наследниками. Какое-то неведомое тревожное чувство и профессиональная интуиция толкали его на это. В каком кошмарном сне он мог видеть своё детище, свою фабрику на Пресне, лежащую в руинах после пушечного обстрела?! Ведь именно так и случилось в роковом 1905 году. Поведение Веры Викуловны тоже вызывает ряд вопросов. После смерти мужа, оставив четверых детей, она сразу же уезжает в Ниццу (якобы