В первое свое единоборство с блеющей отарой очумевших овец и ягнят, я попал под патронаж дяди Баты. Это было первое знакомство неоперившегося отрока со славным ветераном ВОВ.
Каким бы муторным и тошнотворным не казалось это занятие, но на следующий год я вновь, на летних каникулах, поступил на службу.
На сей раз не «сакманом», а полноправным пастухом и не пешим, как год назад, а верхом на лошади. К лошадям у нас было особое отношение. Лошадей мы тогда любили все, и всяк из нас знал в них толк с самого детства.
Наши кони были одними из лучших во всем округе. На Сур-Харбан ходили только ради того, чтобы посмотреть на конные скачки. Бессменным лидером соревнований, на протяжении ряда лет, был наш гнедой рысак по кличке – «Хатар».
В обычной жизни, нельзя было представить лошади ленивее и тупее нашего всеобщего любимца.
Но с приближением конных состязаний, а он это чувствовал загодя, он весь преображался, делался резвым и беспокойным; подтягивал отвислый живот, вытягивался в струнку, дугой выгибал шею.
Глаза у него загорались бешеным огнем, и из вчерашней одры он превращался, в парящего над Землей, пегаса. За свою долгую жизнь, он принес нашему отделению бесчисленное количество наград.
Не всякому удавалось совладать с ним во время состязаний. Только лишь один человек умел находить с ним общий язык – это дядя Леня Хандархаев, бессменный жокей нашего неповторимого рысака.
Был в нашем отделении хороший табун лошадей. Обучать необъезженных жеребцов и кобылиц считалось верхом конного мастерства. В каждом поколении были свои искусители этого рискованного и опасного занятия.
Одни мастера, повзрослев, сменялись другими. На смену уходящему поколению приходило молодое пополнение 12 – 13-тилетних мальцов, которые без видимого страха, смело садились на молодого, извивающегося всем корпусом, скакуна.
Среди моих сверстников, лучшим в этом опасном деле считался мой друг Альфред Хантаев. До того, как оседлать коня, прежде нужно было, ловким движением рук закинуть аркан ему на шею. И в этом деле мой друг слыл непревзойденным мастером.
Период объездки мог растянуться на месяц, иногда, на два. И все это время конь принадлежал тому, кто взялся его обучать. Не было для ребятишек большего счастья, чем быть хозяином, хоть и временным, быстроногого красавца.
А человек, единожды познавший норов горячего скакуна, вряд ли в последующем пересядет на старую клячу. Это все равно, что с мерседеса пересесть на наши «Жигули».
Он будет вновь и вновь повторять свои действия по кругу: обучил – передал конюху; выловил из табуна свежую лошадку, опять обучил – передал конюху.
Да-а-а, лошадей мы любили. «Любили» до такой степени, что не давали