Отец обвел зорким взглядом дочь и подумал:
– Может, и действительно, для нее так будет лучше. А, что, дочка, все равно в нашем совхозе для девушек другой работы нет, если хочешь, иди, поработай! Там много молодежи, будет веселее.
Время шло, Мария заметно стала округляться.
Ее подруга, Нюрка была постарше и опытнее, она все присматривалась к ней и думала, – что с девушкой происходит? – Не выдержав любопытства, спросила: – Мария, ты часом не беременна?
Этот вопрос, будто громом прогремел над головой Марии, её тело обдало жаром. Она засмущалась, серо-зеленые глаза наполнились слезами, прислонившись к кирпичной стене коровника, медленно сползла на солому.
– Нюр, я тебе все расскажу, только ты никому! – глотая слезы, проговорила она, и как на исповеди все рассказала подруге.
Нюрка с сочувствием выслушала ее. – Ничего, Мария, ты не плачь, расстраиваться тебе нельзя… – Мгновение помолчав, спросила:
– А родители знают?
– Да что ты, Нюра? Если бы они узнали, я бы уже в могиле была! Отец, еще, куда ни шло, добрый, а вот мама! – она закрыла руками лицо и тихо заплакала.
– Ну, что мне делать с тобой? – она обняла подругу, поглаживая по спине, – чтобы никто не заметил твоего живота, ты утягивайся, а я никому не скажу!
На работе Мария находилась допоздна, утренняя дойка в четыре утра и длилась до восьми часов, затем в четырнадцать и в двадцать часов последняя дойка. Практически, она днями находилась на ферме, домой возвращалась, когда родители уже спали, и утром уходила, они ещё спали, поэтому, ни мать, ни отец, не замечали за ней ни каких перемен.
– Отец, не кажется ли тебе, что наша дочь изводит себя работой? – спросила мужа Матрена, – работает наравне с взрослыми женщинами! Я подумала, надо будет ей зиму переждать, пока пройдут морозы, а весной может, пойти еще поработать, если захочет!
– Да, Мотя, я уже об этом думал, живем мы, слава Богу, жаловаться грех!
Матрена посмотрела в большие серые глаза мужа, – что это твои глаза, отец, на мокром месте?
– Ничего, мать, – он часто заморгал и поторопился встать, – пойду, посмотрю на хозяйство!
Матрена проводила его взглядом, – такой великан, а сердце мягкое, доброе! «За тобой, я как за каменной стеной, и сам не обидишь и в обиду не дашь», – сказала она закрытой двери.
Чтобы переговорить с дочерью, нужно было, приложить максимум усилий.
– Ну, Мотя, наша Мария вся в тебя труженица, будет работать, пока не упадет! Мы не видим ее ни днем, ни ночью!
– Ничего, отец, сегодня мы ее дождемся, через час должна прийти. А мы с тобой, пока чайку с молочком попьем! – Через пару минут, она накрыла стол пирогами и сладостями, – ну, давай, отец, присаживайся, пока то, да сё и дочка придет!
Ждать пришлось меньше, чем они