– М-да? Ну ладно. Понять бы, куда дальше.
Я подал «Ман» задом, вывернул руль и поехал к тем воротам, на какие Слава показал. Ну да, вон же стрелки «выезд» с силуэтом машины по всему забору намалеваны.
Перед воротами нашлось большое застекленное окно в стене, за которым скучал еще один человек во все той же песочной форме. Прямо как в тюрьме на приеме контингента. Едва я к нему сунулся, он объявил:
– Давай айди.
Я сначала хотел достать «удостоверение зэка» и дать себе пальцы прокатать, но потом спохватился и протянул новое удостоверение. Мужик сунул его в считывающую машинку, покивал, спросил, что за грузовик, я назвал марку, после чего тот заключил:
– На вас теперь машина значится, но это не регистрация. Дальше сами думайте, где номера получать будете. Если будете.
– А обязательно?
– Нет. Но если машину сопрут, то как доказывать, что ваша?
Ну да, логично.
– А где регистрировать?
– Можно здесь, на базе. Там стоянка будет, сами все увидите.
Ворота, чуть дернувшись и лязгнув, поползли в сторону, выпуская нас из транзитной зоны в новый мир. Пропади он пропадом.
– Колумбия, млять, – пробормотал я себе под нос. – Смылись.
Слава продолжал листать бумаги, делая все новые и новые открытия.
– Сань, прикинь – тут день тридцать часов, а последний час семьдесят две минуты.
– Чего? – не понял я.
– Что слышал. Тридцать часов в сутках. Сорок дней в месяце. Одиннадцать месяцев в году.
– Мы на Марсе, что ли?
– А там одиннадцать месяцев?
– Не думаю. Но все равно не въезжаю пока ни во что. По идее, мне должны были в тюрьме макароны давать, а я…
– Плохо, что ли?
– Не, лучше, чем тюрьма, но не понимаю, что вокруг делается.
– Поймем, – философски сказал он.
– Да поймем, конечно. Кстати, спать хочется, по распорядку сиеста должна быть. Ладно, ладно, шучу. Кстати, а если тридцать часов, то сиеста у них сколько длится?
– Чего не скажу, того не скажу.
За периметром транзитной зоны обнаружилась зона промышленная. Какие-то цеха, склады, огороженные сеткой стоянки машин. Причем машины, похоже, были не таких вот «переселенцев», как мы, а завезенные оптом, то есть по нескольку машин одного типа в рядок. Одна же стоянка была заполнена машинами разношерстными, случайным образом расставленными, и там же я увидел стеклянную будку с ящиком кондиционера и надписью «Регистрация машин», тоже на четырех языках, возле которой собралась небольшая очередь.
Машины на площадке все больше были… ну, скажем так, более внедорожные, чем наш грузовик с рекламой