Муза. Джесси Бёртон

в испанскую глухомань, чтобы понять, как она счастлива. И тут она вдруг заметила засохшую кровь под ногтями у молодой хозяйки, сразу вспомнила топорик в руках у брата и помогавшую ему Олив. Ее охватила паника, и она схватила Олив за руку.

      – Что это?

      От такого грубого жеста та застыла посреди танца.

      – Ваши пальцы!

      Олив опустила глаза на полоски цвета ржавчины. Ее пальцы были зажаты в цепкой Терезиной лапке.

      – Все хорошо.

      – Это кровь. Он вас…

      – Да ты что? Тереза, это не кровь. – Она помедлила. – Это охра.

      – Мокрое дело?

      – Да не мокро, а охра. Просто до конца не отмыла.

      – Я не понимаю.

      Олив подумала.

      – Тереза, если я тебе кое-что расскажу, ты обещаешь хранить это в тайне?

      Вопрос вызывающий, со многими неизвестными, но на другой чаше весов – потерять Олив, а об этом даже думать нельзя.

      – Конечно, – последовал ответ.

      Олив задрала мизинец.

      – Хватайся и поклянись.

      Они сцепились мизинцами, и Тереза почувствовала на себе пронзающий взгляд.

      – Lo juro, – прошептала она. – Я клянусь.

      Олив приложила скрещенные пальцы к сердцу Терезы, и та, словно под гипнозом, ответила тем же, ощущая через свитер идущий от груди жар.