Франкенштейн, или Современный Прометей (С иллюстрациями). Мэри Шэлли

общались с ним совсем недолго. Я же полюбил его, как брата, и не покидающая его глубокая печаль вызывает у меня большое сострадание и жалость. Он, с очевидностью, имеет благородное происхождение, которое даже в таком, морально и физически разбитом положении не позволяет ему терять своего лица и привлекательности. Дорогая Маргарет, помнишь, в одном из своих писем я писал о невозможности найти себе друга на океанских просторах? Так вот, я нашел человека, с которым был бы счастлив подружиться, как с родным братом, если, конечно, его дух не будет сломлен постигнувшим его несчастьем.

      В последующем я продолжу записывать в журнал все стоящее внимания об этом человеке.

Запись от 13 августа 17- г.

      Моя привязанность к гостю растет с каждым днем. Он вызывает во мне одновременно огромное восхищение и неимоверную жалость. Я не могу смотреть на столь благородного, но измученного страданиями, человека, не испытывая вместе с ним горькой печали. Он великодушен и мудр; о высокой культуре его ума свидетельствует беспримерное красноречие, наполненное тщательно подобранными словами и изысканными выражениями, которые льются, кажется, сами собой, гладким и непрерывным потоком. К настоящему времени здоровье его уже заметно поправилось. Он постоянно находится на палубе и, кажется, всматривается в окружающие нас необъятные просторы в надежде увидеть сани своего предшественника. Несмотря на свои несчастья, он не столь сильно ими озабочен, чтобы быть безучастным к окружающим людям. В наших приватных беседах мы часто говорим о моих планах, которые я раскрываю перед ним во всех подробностях. Он внимательно выслушивает все мои аргументы в пользу достижения успеха и анализирует все мельчайшие детали мер, принятых мною для их обеспечения. Мне очень понравилось продемонстрированное им взаимопонимание, и я своим открытым, исходящим от сердца языком, в выражениях пылающей души и со всей сжигающей меня страстью говорил о том, с какой радостью я пожертвую всем своим состоянием, существованием и всеми своими надеждами ради осуществления задуманного мною предприятия. Жизнь одного человека была бы не большой ценой за те знания, которые я задумал добыть, за власть над стихией – противником рода человеческого, которую я хочу получить и передать людям. Пока я говорил, лицо моего слушателя заметно помрачнело. Вначале я заметил, что он пытается подавить свои эмоции; он закрыл ладонями глаза, и я заметил, что между его пальцами текут слезы. Мой голос задрожал и отказал мне. Из его вздрагивающей груди вырвался стон. Я замолчал. Спустя некоторое время он заговорил. Речь его то и дело прерывалась эмоциональными вдохами.

      – Несчастный! Вы собираетесь повторить мое безумие? Вы тоже выпили отравленного снадобья амбиций и жажды славы? Послушайте меня. Я расскажу вам свою историю, и вы не станете пить из этой чаши!

      Можешь себе представить, дорогая Маргарет, какой большой интерес вызвали у меня эти слова! Однако эмоции, охватившие моего, еще слабого подопечного, отобрали у него слишком много сил, и нам для восстановления его состояния пришлось на несколько