Мошенник из Багдада. Григорий Кац

несколько осведомителей, данные которых я регулярно приносил в русское посольство. Вначале мне казалось, что это не может заинтересовать Бориса, который был моим прямым наибом, но, как оказалось, граф фон Готлиб высоко оценил мои доклады о том, что делается в Багдаде и в той части Османской Империи, откуда прибывают правоверные, туристы и просто искатели приключений, проходящие сотнями через ворота Багдада. Конечно, посольству было не безынтересно знать, что делается в ближайшем окружении шаха, но на это счет мирза хаким, хитрый лис, хранил глубокое молчание. Пришлось воспользоваться услугами Айше. К сожалению, сама Айше бегло разговаривала на нескольких языках, в том числе и на русском, но совершенно не знала грамоты и не могла прочитать ни одного слова. Как она сама признавалась, цыганам это было ни к чему, а сама она не имела к этому желания.

      Я уговорил Айше в тот час, когда у хозяина бывали гости, внимательно запоминать все, что говорилось за столом, даже обрывки разговоров. Айше, чистая, воровская душа, еще не испорченная предательством, буквально слово в слово докладывала мне, кто присутствовал при разговорах и о чем они велись. С ее слов я записывал это на фарси и вручал Борису. Тот, в свою очередь, отбрасывал ненужное, выбирал самую суть и уже по-русски доводил это до сведения его превосходительства. По мере успешной работы я получал неплохое жалование, плюс расходы на свою сеть информаторов, и мог делать небольшие подарки Айше, чему она была несказанно рада. Правда, приносить подарки в дом мирзы было небезопасно, так как бану регулярно проверяла вещи своих служанок. Поэтому Айше наряжалась в моей квартире, в таком виде выходила по пожарной лестнице на другую сторону улицы и, не боясь быть узнанной, бродила по Багдаду, наслаждаясь свободой.

      Мирза Осман частенько передавал через Айше вопросы, которые нужны были шахскому дивану, для понимания, о чем думают в русском посольстве. Заходя иногда в свой «форин-офис», я подбирал нужную информацию и, добавив туда несуразности, так же через Айше передавал это Осману. Айше в принципе не догадывалась, что за переписку я веду. Как-то на вопрос, что я написал мирзе Осману, я отшутился, говоря, что это просто известия из России по поводу состояния дел в Санкт-Петербурге, о восстаниях и стачках, не упомянув при этом, что такую информацию люди шаха могу прочитать в любой газете. Айше этого было достаточно, и она больше не задавала вопросов.

      В минуты отдыха после нашей близости Айше обучала меня русскому языку, удивляясь моим успехам и основательно работая над моим произношением, особенно над гортанными звуками фарси. Однажды, придя позднее нее, я застал Айше за перерисовыванием моего очередного доклада Борису, сделанного уже по-русски. Это были донесения моих информаторов, которые я тщательно просеивал, чтобы отобрать полезное. Увидев ее работу, я понял, что это может быть провалом, и впредь старался не оставлять Айше одну и тщательно прятать все документы.

      В один