Стала правда замечать, что вторую неделю таскают куда-то еду, думала, что собачонку где-то со щенками прикармливают. Приведите ее домой сказала, прокормим как-нибудь, все помалкивают, никто ничего не говорит, ладно, завтра разберусь.
За завтраком спросила у Саньки, кого кормите? Если щенков много это ничего, люди разберут. Тот хотел что-то ответить, но получив под столом по ноге, стал говорить малопонятное.
Поев, все отправились по своим делам, она принялась убирать со стола. Работала вяло, слабость подкатывала, уронила чашку. Чего это со мной, вроде не болею, а сил сегодня нет. Посмотрела в окно и сердце заколотилось, у калитки стоял какой-то мужчина, окруженный ее детьми. Неужели один из отцов явился, этого она очень боялась. Всмотревшись поняла, что человек незнакомый, облегченно перевела дух, вышла на крыльцо. Поздоровалась, мужчина топтался у калитки, двое младших старательно подталкивали его к крыльцу. Мужчина как мужчина, высокий, глаза ясные, одет по дорожному. Может чего надо человеку, да стесняется попросить. Санька видя, что мужчину к крыльцу не подтолкнуть, шепелявя и присвистывая стал объяснять. Мамка, мы к нам папку привели, потом еще добавил, да-да, он нашим папкой будет, он хороший, тебе понравится. Старшие, покраснев как мак отошли немного в сторону.
Татьяна немея ногами опустилась на крыльцо. Санька воспрянув духом добавил, ты не бойся, он не курит и водку не пьет. Мы его кормим, он на старом сеновале живет, холодно там. Подхватили средние, беда у него мама, он один остался, ему некуда пойти, он тебя не обидит, он помогать тебе будет, у него жизнь поломалась, он с нами будет жить, мы так реши-ли. Ты его пожалуйста не прогоняй.
Слова детей медленно дошли до сознания, она поглядела на мужчину, на детей. Ну если вы уже все решили, мне нечего сказать. Она встала со ступенек, ведите в дом вашего папку, будем знакомиться.
Рассказ бабушки Елены о той войне
Фашистов привезли, немцев, раздался под окнами крик Клани-заполошной. Эхо разносилось по переулкам села, немцев привезли, гитлеров вторило эхо. Любопытные небольшими кучками подходили к правлению, взгляд сразу обращался в сторону коновязи, где стояло десятка полтора подвод. Мелькала синяя фуражка районного лейтенанта НКВД, что-то говорившего двум милиционерам с винтовками за плечами. Утренний туман опускался на толпу людей сгрудившихся у телег и молча смотревших на подходивших сельчан.
Ой бабоньки, сколь много их, и заморенные видно, глянь-ка на детей. Вон тот высокий беловолосый даже очень ничего, видный. Да тише ты дура, у тебя только одно на уме, совсем невтерпеж что-ли, немцы ведь они, враги. Сама дура, они что, не мужики, так же как и я грешная желают. Доболтаешься до греха. Поедешь обратно под охраной. И не охну, я с такими тремя красавцами хоть до самой Сибири.
По лицам и одежде приехавших