Что касается рецепции и истории влияния ОИ, то единая картина здесь не возникает. С одной стороны, говорят об «отсутствии влияния» ОИ.[456] Как отмечает Хенкманн, с «середины тридцатых годов» наблюдалось «содержательное обеднение журнала», что является показателем ослабления импульса к разработке ОИ в целом.[457] Да и постоянно уменьшающееся число участников конгрессов также отражало снижение интереса к их программе.[458] Кроме того, это движение по причине своей антитрадиционалистской направленности, а также еврейского происхождения многих представителей ОИ попало под прицел министерства пропаганды в национал-социалистической Германии. В 1933 г. Утиц был поначалу «временно освобожден от должности», а затем окончательно уволен «на пенсию».[459] Дессуар в 1936 г. был вынужден оставить пост главного редактора «Журнала по эстетике и ОИ», а его место занял философ и психолог Рихард Мюллер-Фрайенфельс. Уже ко времени парижского конгресса (1937 г.) Дессуар был лишен возможности туда поехать. В 1943 г. «Журнал…» окончательно запретили. В такой атмосфере деятельность исследовательской инициативы пришла в упадок. Но и в условиях советского режима, противоположного по политическим целям, но аналогичного по методам воздействия на науку, Шпет уже в январе 1930 г. в ходе начинающихся чисток был исключен из ГАХН. Это случилось еще до того, как Академию после долгого переструктурирования и введения жестких ограничений на исследовательскую работу окончательно закрыли в апреле 1931 г.[460]
После войны журнал, существующий до сих пор, продолжил выходить в качестве междисциплинарного форума искусствоведческих исследований. С 1951 по 1965 г. он выходил сначала как ежегодник (Jahrbuch), а с 1966 г., после возобновления под редакцией историка искусств Генриха Лютцелера, – снова под первоначальным названием «Zeitschrift für Ästhetik und allgemeine Kunstwissenschaft». Но обширные научные планы, связанные с первыми