– Привет Эдриан. Вероника – поприветствовала их Стеф.
– Знаешь, я понимала, что у нас с тобой ничего не клеится, Эдриан. Но пытаться меня убить – это слишком. А ты Вероника. Моя Вери… Что же я такого себе сделала, чтобы ты так меня возненавидела?
– Прости тетя, я не хотела… Просто он сам ко мне приставал, угрожал мне, что расскажет тебе… – после слов, сказанных Вероникой, у Эдриана была странного рода улыбка.
– Ты же сама полезла под стол на том званом ужине. И сама говорила, что хочешь быть со мной. И подговаривала убить её, чтобы получить всё имущество, а не половину при разводе.
– Нет, тетя, не слушай его, он врёт…
– Мне уже нет разницы, Верони. Ты предала меня, как и он.
– Да чёрт с тобой, меркантильная шлюха. Можешь убегать и кричать, что ты не виновата. Я прекрасно понимал, что тебе были нужны лишь мои деньги. А ты что встала в позу, тварь старая? Думаешь, что тебе копы помогут? Я им отвалю денег, и они ничего не будут делать. Ха, напугала. А ещё лучше я позвоню ему сейчас, чтобы он приехал сюда – с наглостью ответил Эдриан, и набрал номер на своём смартфоне. Он смотрел на Стэф и улыбался, но потом услышал звук ринг тона в гостиной. Из-под лестницы на второй этаж вышел человек. На его обуви были бахилы.
– Нет, не сможешь – сказала Стэф, и отвернулась от него. После чего начала подыматься по лестнице, и последним, что она сказала, были слова:
– Сделайте, как я сказала.
– Хорошо – ответил парень и достал пневматический пистолет. После чего выстрелил дважды. Эдриан схватился за шею, и пытался выдернуть дротик, но упал мешком на пол, и потерял сознание. Веронике попали в грудь, поэтому она почти успела добежать до двери. Но упала без сознания.
Даниель и Агата на обратном пути решили заехать в кафе перекусить. На двести восемьдесят шестом шоссе была пробка, и поэтому смысла стоять в ней они не видели. Заказав себе картошки с курицей, Даниель и Агата ожидали приготовление заказа.
– Я бы на её месте оторвала ему яйца. Чертов кабель.
– Сказала та, что говорила о его жене, как о мышке, которой не грех изменить – отрезал детектив, и хлестким взглядом окинул Агату. После чего спросил:
– Иногда я не могу понять, кем мне тебя считать: развратным демоном или исправляющимся моралистом? – после этого вопроса им принесли еду. Он взглянул на Агату. И увидел, что она не начала есть, хотя всю дорогу ныла, что голодна. На её лице было задумчивое выражение.
– Ты почему не ешь? Не то блюдо выбрал?
– Нет, Дэнни. Дело не в этом – она замялась, но потом решилась спросить:
– Как ты не устаешь от постоянного потока человеческого дерьма?
– Раньше меня это угнетало, но со временем