Стал барин юный выполнять указание крепостной служанки сестры своей, аки школяр послушный.
Вдруг посетила главу талантливого учёного мысль гениальная. Понял он, аки сможет сделать Малашку не менее талантливую эрудиткой на основаниях законных, … ну и балбеса Никитку заодно… И возопил он, подобно Архимеду недомытому и Орфею сладкоголосому из версии малашкиной:
– Эврика! … То бишь не обращайте внимания, сие я так…
Вскоре показал Никита листок свой, на коем значилось:
ПОКЛЕНЪ
1234567
НЕ КЛОПЪ
65 34217
НЕ ПОЛКЪ
65 12437
– Вот лихо! – возопил отрок. – Везде цифири от одного до семи! Знать, и впрямь перестановка буквиц сих верна!
И помыслил Роджер восторженный о наставнице добровольной: «Какой талант! Сумела в балбесе пробудить интерес к работе умственной! Педагог великий чешский Ян Амос Коменский отдыхает! А уж наш Джон Локк аглицкий – тем паче!»
– МолодЕц, Никита! – похвалил Роджер. – А перестановка сия именуется словом древним греческим «анаграмма».
– Кабы ни похвала Ваша Никите, мистер Смит, – молвила Малашка, – помыслила бы я, что ошибся ученик наш. Хоть и не разумею я азбуку, но считаю от одного до десяти, а уж до семи – тем паче. Насчитала я во слове «Поклен» токмо шесть буквиц (тут Малашка стала персты свои загибать) – «П», «О», «К», «Л», «Е» и шестая «Н». А середь цифирей никиткиных есть цифирь «семь», да и молвил он «от одного до семи». Откуда здесь семёрка сия великолепная?
«МолодЕц, Малашка! – помыслил Роджер. – Сперва мыслишь, а уж засим веришь, … али не веришь! Даже ошибка твоя в твою пользу глаголит, ибо буквица седьмая неучтённая суть полный маразм, коий давно отменить пора!»
(Пожелание графа аглицкого лишь чрез пару веков осуществили большевики, коии при всех своих мерзостях и преступлениях две вещи толковые сотворили – реформу азбуки и календаря, заменив календарь юлианский, Петром Первым, то бишь тогда ещё царём Петром Алексеевичем в Расее введённый на более точный календарь григорианский!)
Уж хотел было ответить Роджер, но Никита опередил его.
– Откуда? От верблюда!! – молвил он забракованный Роджером и поморщившейся опосля слов его Малашкой трюизм (то бишь истину общеизвестную, банальную и не всегда, кстати, верную!) и захохотал прегромко.
Вновь ворвалась в комнату Наташа:
– Опять тупая Малашка тупит?
– На сей раз, острый Никита острит! – возразил Роджер.
«Остряк» сделал сестре выразительный знак дланью своей, и та вышла с недовольством.
И ответствовал, наконец, Роджер Малашке:
– Буквица «ер», что в конце расположена, не произносится никогда и многие учёные бьются безуспешно над вопросом философским филологическим: а зачем она вообще нужна?!
– Исходя из ответа Вашего, мистер